BTS +18 Mini stories 3[Заморожен ]

12 способов отомстить. 1. Начало.

  Ты, наверное, уже не раз прокляла тот день, когда судьба познакомила тебя с чертовым Чон Чонгуком - милым и сладким мальчиком, чья улыбка способна освятить полсвета, и в глазах которого можно запросто утонуть, стоит только глянуть. Он такой с другими: мягкий, обворожительный, софтовый, а для тебя он личный демон и палач в одном лице. Все до единого считают этого парня идеальным, а тебя бесит это до невозможности, хочется взять и врезать ему, по неизвестной причине. Вы просто не перевариваете, недолюбливаете, ненавидите друг друга, любыми способами пытаясь досадить друг другу, и плевать, что при этом страдают другие. Тебя бесит абсолютно все в этом парне; его красота, скромность, чертовы тёмные глаза и ум, которым он постоянно блистает - все это выводит тебя из равновесия, даже запах у него особенный, бесячий, и ты никак объяснить не можешь, чем именно обоснована эта неприязнь.
С Чонгуком тоже самое: он понять не может, почему ты настолько раздражаешь его. Буквально каждая частичка твоего тела бесит Чона, каждое слово, каким бы оно ни было: хорошим, умным, колким, пропитанным ядом - бесит до мозга и костей. И буквально каждый в этом университете знает, что вы не терпите друг друга, в своей борьбе доходя иногда до крайностей, но никто и понять не может, с чего все началось. А началось все в один прекрасный день.

Трое суток назад. День после осеннего бала.

Это был день был особенным для тебя: первое, официальное свидание с Тэхёном, гонка, и, черт возьми, так не хотелось его портить. Чон Чонгук был старостой вашего потока, да он и сейчас им является, но все же. Вы никогда не пересекались, просто тихо ненавидели друг друга за спинами, вынужденные улыбаться друг другу в лицо, но все в один миг стало каким-то запутанным, опасным, похожим на бомбу замедленного действия. Чья-то дурацкая шутка положила начало вашей странной войне, что затронула не только вас, но и других, заставив страдать.

— Эй, Мин Т/И! — ты слышала отчетливо, даже сквозь музыку в наушниках, как по коридору раздалось твоё имя, эхом отражаясь от стен. Ты прекрасно слышала, прекрасно знала, чей это голос, но упорно молчала, делая вид, будто лента в инстаграмме гораздо интереснее, нежели злой Чон Чонгук, что надвигается сейчас прямо на тебя, сжимая и разжимая кулаки от злости. — Я с тобой разговариваю! — наушники, под действием извне, выскользнули из твоих ушей, свисая к ногам беспомощными белыми шнурками, на это действие ты лишь сильнее сжала зубы, поднимая на Чона «равнодушный» взгляд.

— Тебя не учили с людьми нормально общаться? Хотя, тут нечему удивляться, оно и видно, что не учили, — осматриваешь юношу с ног до головы и сильнее зубы сжимаешь, гордо вздёрнув подбородок.

— Учили, но с людьми, а не с мразями, коей ты и являешься, — он прекрасно знает, что ранит в самое сердце, видит тебя насквозь и все ждёт того, когда же ты сдашься, сломаешься под его напором - именно это будет победой Чон Чонгука, но ты не сдаёшься, прекрасно держишь оборону, разжигая в парне спортивный интерес.

— Я и без тебя это знаю, — мрачно отзываешься ты, закатывая глаза. — А теперь давай коротко и по делу. Что тебе нужно от меня?

— Хочу объяснений. Какого черта, Т/И? Где я перешёл тебе дорогу, что ты выставляешь меня личной шлюхой нашего декана? В чем твоя проблема? Зачем все это? В детстве родители не любили, или что? — он говорит на первый взгляд абсолютно спокойно, но ты видишь на дне его зрачков обиду горькую, и будь ты чуть мягче, ты бы, наверное, растаяла и извинилась, но нет.

— Хочу тебя огорчить, детка, я этого не делала, — усмехаешься и забираешь из большой ладони кусочек скомканной бумаги, где изображён Чон на коленях перед деканом Ли. — Но, хочу сказать, что с удовольствием пожала бы руку человеку, который сделал это.

— Перестань прикидываться, Т/И, мне уже сказали, что это твоих рук дело, но я просто понять не могу: какую цель ты преследовала? Вот просто: зачем? Что я, блять, тебе сделал-то такого? В каком месте насолил? — он кривит пухлые губы в отвратительной усмешке, что я дом пропитана насквозь, и ты усмехаешься, ничем не уступая. — Если обида настолько велика, то прости. Не хочу расплачиваться за ошибки подобным образом, — он говорит монотонно, но ты чувствуешь, как его голос чуть ли не ломается в отчаянии и ты бы хотела, наверное, успокоить его, но, как? Как это сделать, если он ни одному твоему слову не верит?

— Повторю для особо «умных»: я не делала этого, ясно? А теперь отвали и, будь добр, свали в туман, не мешай мне наслаждаться твоим отсутствием, — ты желаешь обойти его, но его пальцы, что больно впились в твоё запястье, где красуется свежая татуировка, не дают двинуться нормально. — Пусти руку, Чон.

— Какая же ты сука, — выплевывает с такой ненавистью, злостью, что ты неосознанно моргаешь от страха, а потом снова выпрямляешься, заглядывая прямо в эти зрачки, на дне которых ты видишь свою смерть. — Ненавижу тебя, и, уверен, все, кто здесь стоит, тоже. Даже твой брат и тот же Тэхён, — ты чувствуешь, как под напором его пальцев кожа немного лопается, начинает кровоточить, пропитывая алыми каплями рукава белой блузы, но не двигаешься, не вырываешься, лишь скалишься, подобно гиене, хитро щурясь.

— Закрой рот, Чон, ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моем окружении. Но, поверь, после своих слов ходи осторожно, потому что я точно придумаю что-нибудь поособеннее, нежели эта чья-то чужая забава, — дергаешь руку на себя, вырывая ее из цепкой хватки парня и кривишь рот в усмешке, что ярко-красным пятном расплывается по бледной коже. Чонгук чувствует на своих пальцах влагу, но злого взгляда от тебя не отрывает, смотрит прямо в твои глаза, даже здесь пытаясь высказать своё превосходство.

— У тебя просто мозгов не хватит придумать что-нибудь изощреннее, — ты саркастично фыркаешь и разворачиваешься на каблуках, заканчивая этот спектакль.

— Да что ты говоришь, — смеёшься громче и, слыша в ответ чонгуковское «сука», показываешь парню фак, эпично удаляясь с поля боя. Только, зайдя за ближайший поворот и скрывшись от нежелательных глаз, потираешь больную руку и шипишь от боли, еле сдерживая слезы. Ты бы хотела быть подушкой: она после каждого удара принимает свою прежнюю форму, а ты с трудом сдерживаешь слезы, зализываешь раны в одиночестве, никому и слова не говоря о проблемах, что изнутри кислотой внутренности прожигают.

В тот день ты точно решила отомстить Чон Чонгуку за его необдуманные слова о тебе, о брате, о Тэхёне, и эта месть превратилась в какую-то одержимость. И Чонгук чувствовал тоже самое. С того самого дня все началось.

А что касалось Тэхёна, то ты все же сходила с ним на свидание, наслаждаясь его обществом и тёплыми объятиями. С ним ты забывала обо всем, терялась во времени и для тебя существовали лишь его губы и тот ночной город, что парень дарил тебе вместе с красными розами и нереальными ощущениями.