К чему шкатулка, если есть жемчужина? 有珠何须椟 [yǒu zhū héxū dú]

Глава 9. Часть 6.

Глава 9. Ни в коем случае не опускать руки

Часть 6.

Вернувшись в замок Невозврата, Мо Цзюй и в самом деле отправил с дюжину человек охранять комнату Дуаньму Хуэйчуня.

Дуаньму Хуэйчунь был совсем не в восторге от подобной суматохи из-за какой-то ерунды, но не хотел разочаровывать тех, кто искренне заботился о нём, поэтому позволил им стоять у двери и под окнами, словно флагштоки, отбрасывающие ряды теней.

Он думал, что с таким трудом вернувшись в привычную обстановку после стольких месяцев «лишений, тягот и невзгод» и постоянного напряжения, он наконец-то сможет отбросить все тревоги, расслабиться и хорошенько выспаться, но после того, как он несколько часов проворочался с боку на бок в своей постели, беспомощно наблюдая, как ясный свет дня сменяется мраком ночи и ряды теней под окнами растворяются в темноте, Дуаньму Хуэйчунь был вынужден признать, что, даже несмотря на привычный уют своей постели, он всё равно потерял сон.

Ночь была долгой и нестерпимо тихой.

В небе висела ясная луна, своим сиянием затмевая тусклые звезды вокруг.

Дуаньму Хуэйчунь остановился у края крытой галереи, выступающей за пределы отвесной скалы замка Невозврата.

Луна здесь была и похожа, и непохожа на луну на пике Цзюэин.

Луна на пике Цзюэин была большой и яркой, и настолько близкой, что казалось её можно коснуться рукой. Луна же в замке Невозврата ясная, но такая призрачная и недостижимо далёкая, как будто несбыточная мечта.

Позади раздались знакомые шаги, за которыми последовали звуки флейты.

Ночь, одиночество, холодная луна, печальный голос флейты.

Тоскливые протяжные проникновенные звуки, словно сотканные из тумана крючки, мягко извлекающие наружу самые сокровенные желания и чувства, скрытые в глубине души.

Лёгкий ветер, порыв за порывом, неспеша налетал, неспеша улетал.

Звуки музыки уносились с ветром в ещё более недосягаемую даль.

Флейта смолкла.

Ветер не стихал.

— Когда у меня плохое настроение, я играю эту мелодию, — произнёс Фэн Гудао.

Дуаньму Хуэйчунь очнулся от задумчивости:

— Очень красиво, а что за мелодия?