Горячее июльское солнце обжигает через открытую форточку. Вентилятор гоняет по комнате горячий воздух, и становится ещё жарче. На улице, наверное, более сорока градусов тепла, а на девятом этаже вообще все пятьдесят.
Юнги развалился на жёстком диване и пялится в белый потолок, на котором красуется одинокая клейкая лента, полностью уже заполненная мёртвыми мелкими мошками.
Хосок сидит рядом, так же вразвалочку, сжимая в руках пульт, и упорно щёлкает на кнопки, пытаясь найти что-то годное к просмотру. Старый телевизор шипит и упрямится, показывая только рекламу какого-то стирального порошка и превью нового эпизода Weekly Idol c GFriend.
- Жарень, - констатирует факт Юнги куда-то в потолок и громко сглатывает вязкий ком в пересохшем горле, - и скучно.
Хосок наконец-то оставляет надежду найти что-нибудь стоящее в недрах телекома и переводит взгляд на соседа. У Юнги шорты очень короткие, задёрнутая тонкая майка до состояния «почти неприлично» и тёмные волосы, которые мокрыми прядями прилипают к затылку. Чон сглатывает слюну и думает, что и сам выглядит сейчас не лучше.
/и ещё немного о том, что Юнги чересчур провокационный сегодня/
- У меня порно скачанное есть, - видимо под порывом последней неадекватной мысли в своей голове, произносит Хосок. А, собственно, что в этом такого? Им по семнадцать - как раз тот возраст, когда гормоны по идее должны третью мировую устраивать. Сейчас каникулы, родителей нет дома, скучно и очень жарко. А ещё они ведь друзья и оба парни. Поэтому как-то вообще не стыдно.
Юнги взгляда от потолка не отводит и будто совсем не удивляется данной идее. Но Чон будто в воздухе почувствовать может его смущение. Мин думает ещё несколько секунд, а потом переводит взгляд на одноклассника и кивает неуверенно.
- Ну, включай.
А потом Хосок жалеет, что вообще предложил. Потому что на экране уже десятую минуту горячая блондинка с идеальными параметрами смачно отсасывает какому-то дрыщу. Причмокивания, сдавленные стоны и шлепки разносятся по всему пространству. Становится ещё жарче. А Хосоку похуй, потому что рядом с ним Юнги сидит и губу сильно прикусывает. Майка задралась до состояния «теперь точно неприлично», единичные капли пота медленно стекают от виска за ворот футболки.
- Хватит пялиться. Я, блять, не экспонат, - хрипит Юнги, не отрывая взгляда от экрана, и зарывается рукой в чёлку, забирая её назад и оголяя светлый лоб, покрытый испариной. Хосок бегает глазами туда-сюда и слюнями в прямом смысле давится. Не то, чтобы он влюблён в своего друга или что-то типа того. Наверное, он даже не нравится ему, потому что Юнги зачастую сноб и самовлюблённый идиот (Хосок, к слову, тоже). Просто иногда в Юнги просыпается что-то странно откровенное и паранормально сексуальное, а Хосоку плохо сразу. У Мина в такие моменты голос с хрипотцой, глаза-искорки и ноги (О, Господи, эти потрясающие ноги) как у девчонки совсем.
- У тебя встал, - поражённо отвечает Чон, пялясь на внушительную выпуклость под тканью облипающих коротких шорт. Как будто то, что у нормального семнадцатилетнего парня на просмотр порно ролика член дёрнулся - это что-то сверхъестественное.
- У тебя тоже, - вяло отвечает Юнги, подпирая лицо рукой. Ему даже смотреть на Хосока не нужно, чтобы понять, что тот возбуждён. Вообще-то, Чон всегда как перевозбуждённая коала ходит - приклеивается ко всем с объятиями, хрен отделаешься. Почему Мин дружит с этим озабоченным индивидуумом с шести лет совсем непонятно. И почему его не удивляет то, что у Хосока порно скачанное на ноуте, и что он это с ним смотрит - тоже невозможно определить. Так и живут. В принципе, оба довольны, обоих устраивает.
Пока Юнги улыбается своим, несомненно, глубоким и важным мыслительным процессам, через ткань чувствуется чьё-то отрезвляющее прикосновение. И не успевает Мин окончательно прийти в себя, как чужие горячие губы накрывают его собственные. У Юнги огромнейший протест против спонтанных и глупых решений, поэтому глухой стук заполняет всю комнату.
- Ауч, нельзя полегче? - шипит Хосок уже на полу, потирая ушибленный локоть.
- Придурок, ты чего лезешь ко мне?! Я тебе что, пробник Камасутры или как?! - возмущается Юнги, хотя его даже такое поведение друга не удивляет - вот ни капельки. Хосок с лёгкостью такое мог сделать, причём не только с Юнги.
Хосок быстро ориентируется, встаёт с пола и рывком опрокидывает Юнги на жёсткую поверхность дивана, удерживая за плечи. Юнги вообще-то и так жарко, а тут ещё и горячая тушка прямо на нём. Он выдирается не слишком напористо и не то, чтобы ему не нравится эта идея, просто как-то немного неправильно.
- Порно закончилось, а у нас с тобой колом стоит. И что думаешь с этим делать? В моём туалете подрочишь, серьёзно? - Хосок приводит доводы, которые кажутся Юнги вполне себе основательными. Потому что в данный момент жарко очень, член уже начинает болеть, и Хосок горячо дышит прямо в шею. И не то, чтобы Юнги хотел так быстро сдаться, просто терпеть уже откровенно нет сил, а сбежать в коротких шортах со стояком на людную улицу в плюс сорок кажется трусостью.
- Чон Хосок, если зайдёшь дальше, чем можно - я тебе руки выкручу и в задницу твою тощую засуну, понял? - голос тихий, но звучит довольно грозно, в стиле Юнги.
Чон улыбается как-то непонятно, рукой под резинку шорт и боксёров залезая. Обхватывает влажную от смазки плоть и водит вверх вниз, несильно сжимая. Как-то сразу у Юнги воздух заканчивается, и перед глазами плывёт. Так жарко, что почти плохо, а Хосок-зараза ничем не помогает, лишь разжигает ещё больше. Чон венку на шее горячим языком обводит и, кажется, хочет её зубами из Мина выдернуть. Юнги, непонятно откуда, находит в себе силы и толкает Хосока от себя, усаживаясь вместе с ним на диване. Жёсткий матрас уже оставил следы на спине, потому нужно было срочно поменять позу. Так-то лучше - теперь Юнги тоже сможет проявить инициативу. Он просовывает руку в хосоковы шорты и сразу заключает в кольцо пальцев твёрдую разгорячённую плоть. Мокро, неприятно хлюпает, но от этого уносит куда-то совсем далеко. Хосок опять слюнявит шею Юнги, а тот сдавлено мычит, потому что хорошо-жарко и жарко-хорошо.
То, что это всё выглядит весьма нелепо - никого не волнует. Хосок обводит пальцами головку, проводит по венкам, сжимает сильнее у основания и убыстряет движения. Юнги повторяет, стараясь не сбить ритм, и рычит куда-то в шею друга.
Чон смазано и мокро целует, куда достаёт и куда ещё «можно»: в шею, щеку, плечо, за ухом. Юнги рвано матерится и точно убьёт того за оставленные засосы. Но это будет потом, а сейчас просто жарко в комнате, в теле, в голове, в мыслях. Жар окутывает буквально всё. У Юнги уже рука в хосоковых шортах липкая, а кисть побаливает, но сбивать темпо-ритмовую картинку не хочется, да и разрядка уже близко. В голове ни одной мысли, под веками приятная вязкая пустота.
- Я сейчас кончу, - хрипит Юнги, но срывается на последнем звуке, потому что Хосок его сильно в плечо кусает и ускоряет и так быстрые движения руки.
У Мина перед глазами яркие пятна, и очень горячо везде. Тело непроизвольно дрожит от напряжения. Он притягивает Хосока в поцелуй и чувствует, как тот улыбается прямо в губы. Чон своим языком всё внутри исследует и отстраниться не даёт, даже когда Юнги чувствует горячую липкую жидкость на своей руке и дрожь в хосоковом теле. Вязкая слюна течёт по подбородку, и это всё становится слишком «нельзя», но, чёрт возьми, так приятно, так горячо, жарко-жарко, до невозможности обжигающе.
Юнги уже хочет оттолкнуть Чона и сматериться во весь голос, чтобы за пределами квартиры тоже слышно было, но Хосок отстраняется первым, смотрит несколько секунд на раскрасневшееся лицо Мина, на его сбитое дыхание, тяжело вздымающуюся грудь, пелену возбуждения и отторжения одновременно в тёмных глазах - и заливается громким заразительным смехом.
Мин сначала не понимает, что происходит, но тоже смеётся по привычке, повторяя за другом. Всё-таки Хосок странный - пора бы уже с этим смириться и не удивляться. От него всего что угодно можно ожидать.
Они сидят, прислонившись к твёрдой спинке неудобного дивана, и смотрят в потолок, где кладбище мошек принимает «в семью» нового постояльца, и приводят дыхание в порядок. Искать причины и оправдания своим поступкам совсем не нужно, потому что им по семнадцать, у них никого дома нет, порно на паузе на последних минутах, каникулы и вообще-то жарко. А ещё, похоже, они совсем немного нравятся друг другу.
Думая об этом, Юнги не замечает, как начинает смеяться в голос.
- Ты чего? - непонимающе уставился Хосок.
- Ты тоже смеялся. Мне что, нельзя? Что за дискриминация? - сквозь смех отвечает Юнги.
- Я смеялся, потому что подумал, что не зря ты всё-таки пёрся ко мне в такую жару через весь город.
Хосок улыбается, как умеет только он, Юнги эту улыбку подхватывает, зеркалит и думает, что, наверное, действительно не зря.
