Благословенный

191

"По утрам прохладно. Цзиньхуа, теперь, когда твои дни становятся намного лучше, я тоже чувствую большое облегчение".

Наблюдая за этим гигантским поместьем у них на глазах, госпожа Сан сдерживала слезы и говорила рыдающим тоном. Госпожа Ван тоже тихо покраснела. Но потом она вспомнила, что сегодня был хороший день. Ей не следовало лить слезы, поэтому она поспешно поддержала старую леди, чтобы та вошла:

"Мама, хватит об этом. Ты, должно быть, устала из-за дороги сюда. Отдохни внутри".

"Хорошо!"

Взволнованно кивая, леди Сан подняла руку, чтобы унять слезы. Затем мать и дочь вышли во двор, оставив всех позади. Лин Чэнлун смущенно почесал в затылке, затем посмотрел на своих шуринов, поддерживая старого господина Вана:

"Чувствуйте себя как дома! Цзинсюань, Цзинпэн, Цзинхань, возьмите их к себе!"

"Хм, папа, дедушка, зайдите, пожалуйста".

Лин Цзинсюань кивнул от имени двух своих младших братьев. И тогда Ван Пинъань заметил его присутствие, он внезапно выпрямил лицо и сказал глубоким голосом:

"Раз уж ты выздоровел, постарайся жить хорошей жизнью. Перестань думать о несущественных вещах. Есть ли что-нибудь важнее, чем жить?"

Хотя тон старика был очень суровым, а слова неприятными для слуха, к ним примешивалась некоторая неприкрытая озабоченность. Лин Цзинсюань улыбнулся:

"Хорошо, дедушка сказал правильно. Я буду почтителен к своим родителям. Дедушка, иди немного отдохни с моим отцом ".

"Хм".

Все еще с тем же потемневшим лицом, Ван Пинъань, наконец, выступил вперед, но...

"Ух ты, Цзинхань, какой великолепный большой дом! Боюсь, он должен превзойти все близлежащие деревни. Полагаю, даже большие дома тех землевладельцев не так хороши, как твои. Это должно было дорого вам обойтись, верно?"

Раздался преувеличенный звук. И Ван Пинъань, который собирался войти в комнату, потемнел лицом, и его шаги тоже остановились. Лин Цзинсюань и Янь Шенгруй обернулись, чтобы посмотреть. Это была женщина лет тридцати с небольшим, с ребенком, которому было не больше года, на руках. Глядя на ее фальшивую улыбку и нескрываемое вожделение и жадность в ее глазах, Лин Цзинсюань почти незаметно нахмурился. Так это, должно быть, его вторая тетя в законе? Не видя ее слишком долго, он порылся в воспоминаниях владельца оригинала и все еще не мог быть уверен.

"Ты умеешь говорить? Разве ты не видел, что Цзинсюань здесь? Когда очередь Цзинхана говорить? Большой у них дом или нет, имеет ли это какое-то отношение к тебе? Возвращайся домой, если ты не знаешь, как говорить!"

Видя, что улыбки застыли у всех на лицах, второй дядя Лин Цзинсюань, Ван Цзингуй, бросил тяжелый взгляд на свою жену. У его жены всегда был скверный язык. Дома она тоже была такой. Но она так и не усвоила урок. Сегодня они хотели позволить ей остаться дома, но, думая, что, наконец, Цзинсюань выздоровел, а их старшая сестра и шурин разделились, и семья построила большой дом, как кто-то из них мог отсутствовать? В конце концов, они решили взять ее с собой, но никогда не ожидали, что...

"Цзинсюань? Кто он, черт возьми, такой? Пять лет назад у него был..."

"Заткнись!"

Вы не знаете, была ли госпожа Хань действительно глупой или прикидывалась дурочкой. Она уже обнажила тот шрам у ворот. Старик повернулся, чтобы накричать на нее. Ван Цзингуй тоже чувствовал себя очень неловко. Поэтому он вырвал их сына у нее из рук и залепил ей пощечину.

"Как ты смеешь давать мне пощечины?"

Закрыв лицо руками, леди Хань уставилась на него с недоверием. Она сказала что-то не так? Пять лет назад, когда Лин Цзинсюань выгнали из семьи, он больше не был ее старшей сестрой и сыном шурина. В этой семье только Цзинхань был многообещающим. Сделала ли она что-нибудь не так, чтобы повысить его положение в этой семье?

"Цзинсюань, извини, твоя вторая тетя не это имела в виду. У нее просто скверный язык. Просто не обращай на нее внимания".

Бросив на нее предупреждающий взгляд, Ван Цзингуй повернулся, чтобы подобострастно улыбнуться своему большому племяннику. Все люди говорят, что племянник - сын его дяди в прошлой жизни. Итак, можно сказать, что Ван Цзингуй был действительно добр к Лин Цзинсюань. Лин Цзинсюань тайком ущипнул Янь Шэнжуя за руку, затем изобразил улыбку:

"О чем ты говоришь, дядя? Мы семья".

"Кто твоя семья?"

"Что ж..."

Как только он произнес эти слова, леди Хан тут же снова возразила. Улыбки на лицах дяди и племянника мгновенно застыли. И все остальные выглядели плохо. Конечно, хуже всех должен быть Янь Шенгруй. Это жесткое очаровательное лицо уже потемнело в начале. Теперь он уже почти не мог сдерживаться. Если бы Лин Цзинсюань не схватил его за руку, он бы уже вышел вперед, чтобы преподать ей урок. Когда это такая невежественная деревенская женщина может снова и снова оскорблять его жену перед столькими людьми?

"Неужели ты не можешь держать рот на замке? Помни, ты гость".

Первой отреагировала женщина, которой было примерно за сорок. Воспользовавшись возможностью поддержать ее, она также ограничила свои действия, а затем обратилась к Лин Цзинсюаню и двум его младшим братьям:

"Цзинсюань, не слушай ее. Я принесу извинения от ее имени ".

Госпожа Му, старшая тетя Лин Цзинсюань, была очень способной, но также очень нежной и добродетельной женщиной. Хотя семья Ван не была разделена, почти все было в ее ведении. Она также была способной женщиной, которая хорошо управляла всем в семье и вне ее.

"Что ты делаешь? Я сказала что-то не так? Не забывай, старшая невестка, он тот, кто погубил свою репутацию. Многие дети в нашей семье не были помолвлены. Если люди узнают, что мы с ним так близки, кто войдет в нашу семью? Кроме того, посмотрите на него. Перед столькими старейшинами он держит за руку дикаря. У нас никогда не могло быть никакой связи с такого рода сучкой!"

Прежде чем Лин Цзинсюань смог открыть рот, госпожа Хань вырвалась от госпожи Му, затем бросилась вперед, чтобы отругать Лин Цзинсюаня, указывая на него. На этот раз, каким бы толстокожим ни был Лин Цзинсюань, он больше не мог этого выносить, и Лин Цзинхань и Лин Цзинпэн мгновенно потемнели лицом. Даже не подумав, Янь Шенгруй рявкнул:

"Не позволяй мне слышать слово "сучка" во второй раз! Если тебе это не нравится, дорога позади. Ты можешь уходить прямо сейчас. Наше поместье Юэхуа также не приветствует такого гостя, как ты!"

Его слова также не отразили ее лица. Все члены семьи Ван выглядели пристыженными. Только леди Хань выглядела очень сердитой. Но чего они не знали, так это того, что ради старика Янь Шенгруй уже проявил милосердие. Если это был кто-то из старой семьи Лин, возможно, он уже прогнал ее силой. Как можно было задержать ее еще на секунду, чтобы позлить их?