Благословенный

160

"Хе-хе...Просто поднятие пальца, не стоящее упоминания. Но, брат Ван, насчет этого, я надеюсь, ты сможешь сохранить это в секрете. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я владею некоторыми медицинскими навыками ".

Улыбаясь, он обменялся взглядом с Янь Шенгруем, Лин Цзинсюань взял его за руку. Лаованг кивнул. В это время Чжао Шань внезапно подошел с корзинкой в руках:

"Дядя Лин, это яйца с красной кожурой. Спасибо, что спас нашу маму и младшего брата".

В сельской местности люди обычно посылали краснокожие яйца своим родственникам и друзьям, когда кто-то рожал. Поэтому Лин Цзинсюань не отказал ему. Он взял корзину, попрощался с ними и ушел вместе с Янь Шенгруем.

"Анестезия, умелая операция, Цзинсюань, о скольких вещах, которые есть в тебе, я не знаю?"

Рука об руку, идя по дороге домой, Янь Шенгруй обернулся, чтобы взглянуть на него с большим интересом. Даже если бы он потерял память, он знал, что никто не смог бы приготовить анестетик, не говоря уже о проведении операции. Каждый раз Цзинсюань преподносил ему сюрприз и освежал его представление о нем, а также позволял ему еще больше привязываться к нему, желая только, чтобы он мог привязать его к своему поясному ремню на случай, если кто-то еще подглядит за ним.

"Хе-хе, есть много вещей обо мне, о которых ты не знаешь. Как я могу позволить тебе увидеть меня насквозь за один раз?"

Ослабив его руку, Лин Цзинсюань повернулся к нему лицом и медленно пошел назад, демонстрируя озорную улыбку на лице. Нескрываемая беспомощность и привязанность отразились на лице Янь Шенгруя:

"Тогда я должен наблюдать за тобой всю оставшуюся жизнь, иначе я понесу большую потерю, если буду скучать по тебе. Цзинсюань, что делать? Я так отчаянно хочу жениться на тебе, тогда ты принадлежал бы только мне ".

В конце концов, Янь Шенгруй даже начал бесстыдно вести себя мило. Чем лучше был его Цзинсюань, тем больше он боялся, что другие тоже могут найти это. Что, если однажды у него появится сильный соперник в любви? Дело было не в том, что он не был уверен в себе, и не в том, что он не верил в чувства Цзинсюань к нему. Это было как раз перед тем, как они официально поженились, он не мог чувствовать себя на 100% в своей тарелке. При мысли о том, что кто-то может также увидеть его хорошую сторону, скрытую за его холодностью и безразличием, у него возникло желание кого-нибудь убить!

"Так ли важно жениться? Я не думаю, что документ о браке что-то значит. Когда двое вместе, самое главное, что они есть друг у друга в сердце. Посмотрите на брата Чжао и брата Хана. У них тяжелые дни, и люди будут указывать на них, чтобы сказать несколько плохих слов, куда бы они ни пошли, если бы не то, что они есть друг у друга в сердце, я боюсь, что они уже расстались. И семья брата Вана. Это выглядит просто и заурядно, но такого рода семейные узы настолько естественны, как будто они вошли у них в кровь. Честно говоря, я им так завидую. Сильная любовь прекрасна, но после того, как страсть проходит, что остается? Обычная любовь может быть плоской, но она уютная и комфортная и может длиться долго. Шенгруй, ты мне нравишься, очень сильно, и я не буду скрывать этого, как женщина. Но женитьба - это не то, что должно быть между нами двумя. Я действительно надеюсь, что однажды вы пожалеете об этом, когда я стану больше не похож на себя ".

Долгое время не говоря об этом, Лин Цзинсюань почти забыл, что они еще не были женаты. На самом деле, за исключением того, что они не спали вместе, если смотреть с любой точки зрения, они ничем не отличались от обычных мужа с супругой.

"Я просто сказал это, а ты перечислила длинный ряд причин. Цзинсюань, разве ты не можешь уговаривать меня, как уговаривают ребенка?"

"Остановись! Если ты продолжишь, боюсь, ты скажешь, что хочешь быть моим сыном".

Бросив на него свой пронзительный взгляд, Лин Цзинсюань тогда не смог сдержать улыбки, подумав о словах этим утром. Этот человек всегда вел себя перед ним как злодей, заставляя его смущаться, но и беспомощен. Но, честно говоря, только так они идеально дополняли друг друга. Может быть, это лучший способ для них поладить?

"Кто хочет быть твоим сыном? Я хочу быть твоим мужчиной, Цзинсюань, я..."

Не закончив своих слов, Лин Цзинсюань медленно надавил вниз, и когда его губы были готовы коснуться его...

"Вау!"

Издалека внезапно донесся стук подков, а затем сзади, в двух метрах от них, остановилась карета. Янь Шенгруй, который собирался поцеловать, почернел лицом, рот подергивался. Кто это, черт возьми! Разве он не знал, что на него наступит лошадь за то, что он помешал другим целоваться? Черт возьми! Это было так близко, что он мог бы поцеловать нежные и влажные губы Цзинсюань, только что так близко...

"Ха-ха..."

Увидев это, Лин Цзинсюань, который тоже был ошеломлен на мгновение, внезапно расхохотался. Казалось, что его человек действительно знал об этом.

"Папа, что ты делаешь, стоя на дороге?"

Вскоре после этого прозвучал голос маленького колобка. Сун Генню знал, что нарушил благое дело своих хозяев, поэтому он не осмелился подойти, чтобы поздороваться, а только молча отодвинул этих детей от кареты. Он тоже этого не хотел! Но кто знал, что они целовались посреди дороги?

"Отец, тебе не жарко обнимать папу?"

Подбежав к середине, маленький колобок спросил с невинным выражением лица. Большой колобок тоже был смущен. Хотя было почти шесть часов вечера, все равно должно было быть довольно жарко вот так держать. И его отец, посмотри на его угрюмое лицо! И папа тоже выглядел странно, так преувеличенно смеялся.

"Да, я знаю, я знаю".

Тива, который стал теперь довольно общительным, взволнованно поднял руку и сказал, только взглянув на тех двоих, которые все еще держались вместе:

"Они целуются! Я видел, как мой папа и отцы когда-то делали это. Это было в точности на них похоже. И иногда, когда я просыпался ночью, я видел, что отец двигался над папой, что-то ища, и они даже целовались, когда что-то искали ".

"Ха-ха..."

Дети и дураки говорят правду. На этот раз даже Янь Шенгруй не смог удержаться от смеха, держась за живот. Тива, ты редко говоришь, но когда ты говоришь, твои слова могут быть взрывными. Если бы твои родители знали об этом, они бы наверняка тебя отшлепали!

"Неужели?"

С сомнением глядя на Тиву, а затем на его папу и отца, которые смеялись все более и более преувеличенно, маленькая булочка внезапно подбежал, чтобы обнять Лин Цзинсюань за бедро:

"Папочка, я тоже хочу поцеловаться".

"А?"

Лин Цзинсюань замер там, теперь никакие слова не могли описать его чувства. Их поцелуи были не такими! Маленький ублюдок! Ты говоришь это нарочно?

"Кхм ... Сяову, ты уже большой ребенок. Ты не можешь целоваться с папой".

Притворившись, что прочищает горло, Янь Шенгруй наклонился, чтобы поднять своего сына. Видя, что он уже надулся, выражая свое недовольство, он поспешно добавил:

"Или я пожертвую собой, чтобы поиграть с тобой".

"Хорошо..."

Как он и сказал, маленький колобок бесцеремонно взял его за голову и поцеловал, оставив на лице слюну, Лин Цзинсюань, который уже смеялся, согнувшись в пояснице, слабо схватил Лин Вэнь и Тиву за руки, а также поздоровался с Хузи, который пришел вместе с ними, и оставил отца и сына позади, чтобы идти к экипажу. Он слишком сильно смеялся, и у него действительно не было сил идти обратно.