Рассеивая сумрак

Том 3. Глава 120. Исповедь

Я был послан богами и духами
В эту мёртвую алую степь.
Нет, не саблей. Адскими муками
Я пронзил сотни тысяч сердец.

Нуска, оказавшись в своей комнате, сразу же лёг спать в обнимку с вещами Вьена. Даже лизнул запёкшиеся пятна крови на них — может, хоть так что-то выйдет?

Этот сон сильно отличался от предыдущих. Во-первых, Вьен не был одним из наречённых — так просто забраться в его голову было невозможно. Во-вторых, Нуска даже не испил крови Вьена. Однако... возможно, возросшая сила Нуски и его желание узнать о судьбе брата дали свои плоды. Сон пришёл...

Обезображенный, лохматый и небритый арцент в какой-то грязной набедренной повязке сидел в красивом, украшенном золотом и самоцветами, необычными статуями зале. Даже лавчонка, на которой он сидел, избитый и связанный по рукам и ногам, пахла роскошью. Видимо, в этом и была причина того, что Вьен на протяжении всего разговора морщился так, словно учуял запашок с отходного места.

— Вы знали, что в Дарвеле можно исповедаться? — Красивый молодой мужчина, короткостриженый и рыжеволосый, бледный как поганка и выбритый так гладко, что походил на женщину, заговорил. Он был одет в странное чёрное платье, которое в Скидане сочли бы женским, а на его шее висела толстая золотая цепь — явно ещё один женский аксессуар.

— Что это значит? — с ухмылкой спросил Вьен.

— Перед казнью вы можете поведать Богу о своих грехах. Возможно, он простит вас и не отправит сразу же в ад.

— Как мило, — рассмеялся Вьен. — Боюсь, моя история будет слишком длинной для бога, и слишком неинтересной для женоподобного дарвельца.

— Я готов выслушать, для этого я и здесь, — только и улыбнулся священник. От него веяло теплом, всепрощением и чем-то незримо святым. Это безумно раздражало Вьена — он ненавидел таких людей.

— Где же вы научились так хорошо говорить на скиданском, что готовы слушать истории приговорённых к казни скиданцев? — Сощурился Вьен.

— Это длинная история. Однако мой младший брат сейчас должен находиться в Скидане.

Вьен сощурился снова, так, что его глаза стали походить на щёлки. А затем его глаза наоборот выпучились, а сам он расхохотался.