The Dragon General's Rejected Bride

67

— Нет, — шепнул дракон, мягко укладывая меня на кровать. — Без веры, Лалиса, жизнь становится пустой и серой. Вера — это свет на тропинке пути. Без нее совсем заплутаешь.

Покачав головой, я сильнее обняла Чонгука за шею. На щеку упало что-то холодное. Моргнув, разжала руки и стерла каплю, рассматривая оставшуюся на подушечках пальцев влагу.

— Снег, — выдохнул мой генерал. — Тает на воротнике и стекает. Я с улицы прибежал. Ощутил такую боль в груди, словно ударили под дых. Сразу смекнул, что что-то неладное с тобой. Пока по лестнице несся, чего только в голову не лезло. У меня ладони трясутся не меньше твоего, — он показал подрагивающие пальцы. — Но... кошмар...

Он выдохнул с неким облегчением. Моего мужчину словно отпустило.

— Драконы, как и оборотни, чувствуют свою женщину? — вскинув голову, я уже более осознано взглянула на Чонгука.

Мокрый, вроде бледный, щеки раскрасневшиеся. Лоб в испарине. Он действительно бежал. В глазах какой-то шальной огонек. Испуг. Подняв руку, скользнула ладонью по его скуле.

— Чонгук, поклянись мне кое в чем, — я с трудом узнавала свой охрипший от ужаса голос.

— Я не отступлюсь от тебя, Лалиса. И не покину, — процедил он жестко. — Все остальное... Да, клянусь. Что бы ни попросила — сделаю.

— Не лги, — тихо произнесла, глядя в его глаза. — Никогда и ни в чем. Не действуй за моей спиной. Не принимай важные решения, не рассказав. Не распоряжайся судьбой наших будущих детей. Особенно дочерей. Для меня это очень важно. Мне уже хватит лжи по самое горло. Такое чувство, что я просто тону в ней.

Устроив меня удобнее на подушке, Чонгук выпрямился и стянул с плеч холодную, мокрую куртку, откинув ее на свои сундуки. Все так же, не отвечая, сел на стул у стола. Об пол ударился сначала один тяжелый сапог, затем второй. Дракон остался босым.

Поднявшись, он потянулся к ремню штанов. Замер и покосился на меня.

Я молчала, прекрасно помня, что выгнала его из своей комнаты.

Чонгук странно цокнул и запустил пятерню в волосы. Кажется, и он ничего не забыл. Как ни странно, но то, что он остановился — подкупило.

— Котенок, я устал как конь, проскакавший пару дней без остановки. В комнате Юнги и Чимина всего две кровати. Нет, я не привередлив, — он поджал губы и с тоской взглянул на свободное место на моей постели. — Ты ведь не хочешь, чтобы я лгал и юлил. Клянусь, что никогда больше даже не попытаюсь что-либо провернуть втайне от тебя. Правда, так правда, — Чонгук усмехнулся. — Не желаю я спать с этими двумя в одной комнате на узком участке между кроватей. И гнать друзей на пол не хочу. Это их комната и подселенец в ней я. Так что лягу я у твоей двери. Как собака на коврике. Гордость моя это переживет. Но я не желаю, чтобы сплетни обо мне и тебе терли в казармах. Все уже поняли, что мы пара. И следят, — с его уст сорвался жесткий смешок. — А у меня и без того благодаря папочке весьма болезненное самолюбие. Не прогоняй меня, Лалиса. Я честно осознал свою ошибку. Я умею признавать свою неправоту, поверь. Жизнь научила быть гибким и сообразительным. На граблях уже давно не пляшу. Прости меня, котенок, и впусти на кровать. Клянусь, что лжи между нами никогда не будет. Клянусь, слышишь. Я так устал со всем этим.