Turncoat/Перебежчик

Глава 35

Гермиона

      О-о-о.

      Болит. Всё тело болит.

      Разлепляю веки. Свет режет глаза, и приходится несколько раз поморгать, чтобы стало полегче. Чьи-то сильные руки помогают мне сесть. Поднимаю голову и смотрю в серебристо-серые глаза.

      — Малфой?

      Ох, Мерлин, голос скрипит как у старухи.

      — Ш-ш-ш, молчи.

      Конечно же, его голос всегда бархатный и приятный.

      Пытаюсь сесть сама, но мышцы слишком слабые, чтобы поддерживать мой вес. Он ловит меня, и я позволяю себе опереться на его руку. Я не могу даже голову толком держать, а его плечо так близко. Мне нужно лишь немного наклонить голову влево...

      Вдруг я замечаю в его руке стакан с жидкостью. По запаху ясно, что это усиленное Кроветворное. Где он его взял? Тут же понимаю, что я уже не в темнице. Перевожу на него удивлённый взгляд.

      — Это не яд, — говорит он. — Пей.

      Это какая-то уловка? Или мне всё просто снится? Мерлин, если через пять минут я проснусь и пойму, что всё ещё нахожусь в той темнице, я убью себя.

      — Слушай, Грейнджер, мне жаль. У меня не было другого выхода. Если ты не выпьешь это сейчас, то умрёшь, так что сделай одолжение. Я вытащил тебя из той темницы не для того, чтобы ты умерла в моей постели.

      Его постели? Его постели? Похоже, это всё-таки сон.

      Сон это или нет, но я хочу насладиться свободой, пока могу, а смерть от потери крови — явно не лучший способ это сделать. Открываю рот, чтобы он мог влить в него зелье.

      Вкус ужасный, но я уверена, что это и в половину не так противно, как Костерост, — даже от запаха последнего меня всегда начинало тошнить.

      Когда стакан наконец пустеет, Малфой ставит его на тумбочку у кровати и медленно опускает меня на подушки. Я чувствую лёгкое покалывание — значит, зелье уже начало действовать.

      — Поспи немного, Грейнджер, — говорит он, и я закрываю глаза.

      Он вытаскивает руку из-под моей спины, но я успеваю поймать его запястье.

      Как бы жалко это ни было, я не хочу оставаться одна. Похотливые рожи Монтэгю и его дружков всё ещё стоят у меня перед глазами, и, если честно, я до смерти напугана.