Т/и сама не желала этого признавать, но я это видел даже тогда. Но даже то, что я видел, не уменьшало того чувства, что сейчас разрывало меня изнутри.
Я вошёл в пустое поместье, так сильно отличавшееся от поместья Поцелуевой. Здесь царила гробовая тишина. С тех пор, как мама уехала к сестре несколько дней назад, я отпустил всех слуг, оставив только няню Матвея.
Мои шаги гулко раздавались по холлу, отражаясь от стен пустого, холодного здания. Я поднялся этажом выше и вошел в свою любимую комнату.
Если вам говорят, что любовь - это сплошное счастье не верьте. Так не бывает. Любовь это всегда отвратительно и больно. Хорошо будет потом, но сначала всегда бывает отвратительно. Сначала это пожирает тебя изнутри, убивает и сводит с ума. И только когда ты делаешь последний, судорожный вдох, чтобы не задохнуться, она тебя спасает, и становится хорошо.
Но гораздо чаще все происходит по другому сценарию. Сначала тебе очень хорошо, ты счастлив, затем ты расслабляешься и думаешь, что так будет всегда. И именно в момент, когда ты абсолютно уверяешься, что ты счастлив, любовь наносит тебе удар под дых, чтобы ты понял: за любовь нужно бороться не останавливаясь ни на секунду.
Этому она меня и научила час назад, а потом ушла, оставив корчиться в судорогах боли и пытаться восстановить дыхание, не утонуть в боли. Я пытался сделать это уже пол часа, и у меня не получалось.
Я тонул и не мог дышать. Я в который раз повторил себе, что поступил правильно, но её фотографии на стене будто ожили и на разные голоса зашептали, что я глупец, что не смогу жить без неё, что самостоятельно убью себя морально.
Не в силах выдерживать этот шепот и шипение у себя в голове, я начал срывать её портреты и разрывать на мелкие кусочки. Я рвал и старался убедить себя, что мне уже легче.
За фотографиями на пол полетели мелкие фигурки, стоящие на комоде. Затем я опрокинул сам комод и кресло. Хотелось разгромить всю эту комнату, чтобы от неё не осталось ничего, даже воспоминания. В приступе отчаяния, я пожалел, что раньше не поставил сюда больше предметов.
Крушить больше было нечего, поэтому я просто сел на пол, прислонившись к стене и выдохнул. Горько усмехнувшись, я оглядел творение своих рук в виде кучи смятых бумажек и только тут заметил Матвея, стоявшего в дверях.
