Ошибка404

92

И ты дал ей точную дозу, да?
Я дал ей ещё немного, просто чтобы убедиться, что она будет спать на протяжении всей поездки.
Ты чертов идиот.
Я слегка пошевелилась, когда звук выстрела громко разнесся по воздуху, за которым последовал громкий удар.
Это... Анджело?
Чёрт побери.
Он снова передозировал меня?
Клянусь Богом, я сама убью его, если он это сделал. Я вздрогнула, пытаясь собраться с силами, чтобы открыть глаза. Мой разум был затуманен, а тело онемело, как будто я не могла пошевелиться, даже если бы попыталась. Я не могла сказать, была ли я в вертикальном положении или нет. Внезапно моё горло начало гореть, и я почувствовала, как что-то нарастает в горле, не давая мне дышать.
О Боже, какой беспорядок.
Я быстро почувствовала, как рука на моём плече подняла меня и грубо двинула... в сторону? Это движение заставило меня открыть рот, выпустив теплую жидкость. Я снова вздрогнула, пытаясь открыть глаза. Яркий свет обжег моё зрение, заставив меня повернуть голову и закрыть глаза ещё раз. Я услышала шаги эхом вокруг меня, когда я пошевелилась, пытаясь восстановить контроль над своими конечностями и мышцами. Внезапно я почувствовала, как леденящая холодная жидкость залила моё тело, заставив меня резко открыть глаза. Дежавю потрясло меня почти так же сильно, как вода. Я надеялась, даже молилась, увидеть Данте, стоящего в конце моей кровати в окружении своей семьи. Я отчаянно хотела увидеть, как Анджело смотрит на меня своими фирменными щенячьими глазами, пытаясь заставить меня простить его за то, что он снова передозировал меня.
Но все эти надежды смылись, когда я увидела чужую комнату.
— Хорошо, ты встала. – Голос сказал сухо, когда я начала дрожать. Я лежала на боку, и я смогла разобрать только пару дорогих классических брюк.
Я нашла в себе силы поднять голову и увидела, что передо мной стоит сам дьявол: Ксавьер Павловский. Он стоял там со скучающим выражением на лице. В руках у него было пустое ведро, а за его спиной на полу лежало неподвижное тело. Я попыталась откашляться от пересохшего горла, глядя на него с прищуренными глазами. Я оказалась в большой и очень элегантно оформленной спальне. Весь дизайн комнаты был королевским, а бежевая плитка была подчеркнута красными простынями. Окон не было, а вместо них классические картины в толстых золотых рамах. — В наши дни так трудно найти хорошую помощь, не так ли, – сказал он, наклонив голову. Он небрежно бросил ведро в сторону, отчего оно ударилось о стену. — Я дал ему всё, что ему нужно. Точное количество, тип наркотика, я даже сделал все расчеты сам и все же, – сказал Павловский, выхватывая пистолет из-за пояса. — Он как-то умудрился всё испортить! – Он сердито закричал, продолжая целиться из пистолета в мертвое тело на полу. Я с ужасом наблюдала, как он разрядил обойму в тело мужчины, а его лицо исказилось в психотической хмурой гримасе. Он стоял там в тишине, пока его громкое дыхание наполняло воздух. — Так, – наконец сказал он, снова вешая пистолет на пояс. — Ты можешь обвинить этого ублюдка в том, что ты сейчас чувствуешь, — спокойно сказал Павловский, схватившись обеими руками за швы пиджака и расправляя его, глядя на мертвеца. — Разве я не должна винить вместо этого человека, человека который заказал наркотики? – спросила я хриплым тоном, заставив Павловского посмотреть на меня с бесстрастным выражением лица. — Нет, ты не должна. – Он просто сказал, глядя на меня.
— Где я? – спросила я, пытаясь встать, но упала лицом на матрас. — Ну, моя дорогая, ты, наконец, дома, – сказал Павловский, и его губы растянулись в злой улыбке.
— Мама… – выдохнула я, когда Павловский подошел к тумбочке рядом со мной. Он открыл ящик и вытащил толстую черную коробку. Он сел рядом со мной, прежде чем закатать рукава.
— Ах, да. Я почти забыл о… ней, – сказал он с отвращением, открывая коробку и обнаруживая иглу. Он грубо схватил меня за руку и потянул к себе. Я пыталась сопротивляться, но мои мышцы были слабыми и не реагировали.
— Ты можешь увидеть её, если будешь вести себя хорошо, – сказал Павловский убийственным тоном, крепко сжимая моё запястье. Он быстро выпрямил мою руку и с силой воткнул иглу в вену, заставив меня слегка всхлипнуть. — Это поможет при передозировке, – заявил он, вводя содержимое иглы мне в руку. Было холодно, как будто он вводил лёд в мои уже онемевшие вены. Закончив, он положил иглу обратно в чёрный ящик, встал и пошёл к двери. — Почему я здесь? – тихо спросила я. Павловский смотрит на меня бесстрастным взглядом.
— Потому что здесь твоё место, – Он сказал холодным тоном, когда он смотрел на меня.
— Почему? Почему сейчас такой интерес ко мне? – спросила я, сердито глядя на него. — Если ты действительно был семьей, если ты действительно заботился обо мне, зачем вмешиваться в мою жизнь на двадцать лет позже, – сказала я, тяжело дыша.
— Потому что я не знал, где ты, – серьёзно сказал он, прежде чем быстро повернуться и схватиться за ручку двери перед собой.
— Горничная поможет тебе со всем, что тебе нужно. Она говорит по-русски, и ей приказано не общаться с тобой, так что даже не пытайся. Она придёт и заберет тебя утром, – заявил он, прежде чем выйти из комнаты, не сказав больше ни слова. Выходя, он хлопнул дверью, отчего картины на стенах слегка задрожали. Я покачала головой, пытаясь ясно мыслить и оценивать своё окружение.
Я чувствовала себя ужасно, а это означало, что я не выспаласб полностью после того успокоительного, которое мне дали. Комната была элегантной, но в ней не было часов и окон, из-за чего я не мог определить, который сейчас час. Павловский сказал утро, что, надеюсь, означало, что здесь был вечер.
Меня похитили в 2 часа ночи в Венеции. Насколько я помню, у меня была передозировка, потому что они хотели, чтобы я оставалась без сознания на протяжении всей поездки. Учитывая мой предыдущий опыт передозировок Анджело, я знала, что 200 мг успокоительного вырубят меня примерно на 15 часов.
Если бы Павловский вез меня куда-то рядом, мне бы не дали такую ​​большую дозу. Логично было бы, если бы русская мафия спряталась в... ну, в России. Но лететь из Венеции в Москву на самолёте всего около 3 часов... с учетом успокоительного и прочего смысла в этом нет.
Итак, судя по имеющимся у меня фактам, моей реакции на успокоительное и тому, что я подслушала, я, скорее всего, вообще не в Европе.
Я посмотрела на свою одежду, схватив рубашку и изучив её. Я была в чёрной рубашке и черных спортивных штанах. Это была новая одежда, которую я не носила, когда покидала поместье Вино.
Я отчаянно потянулась к шее, надеясь ощутить на коже холодный металл пули. Но моё сердце упало, так как я ничего не чувствовала.
Моё ожерелье и трекер исчезли..