Образы под чернильным пером.

48

ОСТОРОЖНО!!!

18+

Спорткар летел на огромной скорости по ночным улицам Питера, подрезая таких же спешащих куда-то при каждом удобном случае - водитель проклинал любой светофор, пару раз проезжая на красный свет, потому что, блять, просто насрать сейчас, как опустошит его кошелек очередной штраф из-за любого нарушения правил дорожного движения. Аня сидела на соседнем сидении, глядя в закрытое затонированное окно на меняющихся со скоростью, примерно, в двести километров в час пешеходов и другие автомобили, и, смирившись со своей участью на этот вечер, пыталась не смотреть на Мирона. Она его довела до точки кипения, до белого каления, до того, что у него вылезли вены на висках и руках, но, по сути, девушка в каком-то смысле даже была восхищена его терпением и выдержкой. Мужчина даже не стал парковаться - остановился по середине дороги, перекрыв выезд своей соседке и еще половине двора, но сейчас это как-то мало волновало: поцарпают - закрасит, разобьют - купит новую, ведь деньги есть и их вполне хватит на новую машину. Федоров схватил блондинку за руку, потащив в подъезд без лишних слов: все, что уже давно решено им, он не считал нужным озвучивать. Только хлопнула дверь лифта, он прижал её к холодной металлической стене, впившись в губы жадным поцелуем, будто старался высосать из нее весь воздух, а затем и гнилую душонку маленькой наивной девочки. Странное сочетание, если честно, но опять же ему похуй. Какой бы хуёвой Киреева не была - теперь она принадлежит только ему, собственность Мирона Яновича. Девушка почему-то хотела, чтобы лифт застрял, как тогда, пару месяцев назад, когда они просто решили попиздеть за жизнь, когда знали друг друга только поверхностно, когда мужчина не знал маленькую и капризную принцессу, а блондинка - принца на черных тачках по десять лимонов за каждую. Двери распахнулись - Мирон вытолкнул Аню из лифта к дверям своей квартиры, достав ключи из заднего кармана джинс. Либо на лестничной клетке было плохое освещение, либо зрачки расширились настолько, что почти закрыли голубую радужку, либо все вместе. Девушка любила командовать, любила всеми управлять и подчинять себе, но сейчас, оказавшись у стены в коридоре, ведущем в спальню всем известного Оксимирона, ей захотелось подчиниться, извиваться перед ним, над ним или под ним, стоять на коленях и умолять.

- Что, - усмехнулся Мирон, оторвавшись от её искусанных губ, - Не вяжется с моей заботой, верно?