Образы под чернильным пером.

96

- Но это была моя поганка, - протянула Аня, глядя на гриб в руках Вани.

- Она несъедобная, - заметил парень, еще прокрутив ее в руках. - Ты в курсе?

- Верни ребенку поганку, - проговорил Мирон, разводя костер, - А то будет истерика, и я серьезно.

- Да забирай, - сказал Евстигнеев, протянув поганку девушке, - Только потом руки в рот не тяни.

- Она в рот только одну гадость тянет, - усмехнулся мужчина, получив локтем в ребро, - Хотя, это не такая уж и гадость.

- Дурак, - буркнула блондинка, побежав к Жене, Маше и Кристине, которые спокойно себе сидели на берегу реки.

- И часто у нее истерики? - спросил Ваня.

- Это образно, - вздохнул Федоров. - Вообще ведет себя, как маленький ребенок крайне редко, но если дать волю юному ковбою, то все. Я говорю сейчас в плане слез из-за фильма, сломанного ногтя, когда все заебало и хочется плакать от упавшей ложки...

- А тебе как с этим жить?

- Спокойно, - пожал плечами он. - Тут главное быстро завернуть ее в одеяло и обнять - остальное произойдет само собой.

- Можешь ударить меня за вопрос, и за то, что я лезу не в свое дело, но ты не хотел с ней расстаться? - спросил Евстигнеев.

- Рудбоич, вы все видите то, что она хочет, - вздохнул Мирон. - Все люди вокруг нее видят ровно то, что она позволяет увидеть, потому что вот это милое нечто, которое сорвало поганку и носится с ней - отчасти показательные выступления.

Потому что настоящая Аня, как оказалось, хрен поймет какая. Хрен и лысый еврей поймет, который знает, что утром она пьет только кофе, после работы возвращается в свою двушку и зависает в ванной, на самой работе играет в Великого Султана, где уже дошла до сотого уровня, поэтому может постоянно говорить, что если мужчина - император, то она - сам Сулейман, который, в итоге, женится на Хюррем. Вообще, Федоров вечно пытается объяснить ей, что она путает сериал и игру, потому что вся информация, которую вывалила на нее Алиса по поводу этого всего, не успела нормально усвоится в забитой голове программиста, который засыпает с ноутбуком в обнимку.

- И у меня ни разу не было мысли с ней разойтись - только прибить хотелось пару раз, - усмехнулся он. - Только прибить...

Потому что знать, что где-то по Питеру ходит когда-то его спасение, принадлежащее сейчас кому-то другому, для него будет невыносимо. Мирон ведь не выживет без нее: вскроется теплым летним вечером, в очередной раз глядя на то, как она идет по улице с кем-то другим, улыбается, но уже не ему - кому-то другому, кто будет любить ее больше, возможно, обнимать ночью крепче, чем мужчина, хоть иногда даже слышен хруст ребер.

- Это слишком трудно объяснить, какое чувство вызывает мысль о том, что когда-то она окажется не рядом, - вздохнул Федоров, кинув в костер пару дров.

- Ты ведь за ней на край света и дальше, - усмехнулся Ваня, присев на бревно рядом с ним.

- Я к нему поднимусь в небо, я за ним упаду пропасть, я за ним, извини, гордость. Я за ним одним, я к нему одному, - послышалось со стороны реки.

- Твоя любовь поет, - усмехнулся Дима, присев напротив. - У них там своя тусовка с вином и песнями.

- Так давайте коньяк откроем, - предложил Марк. - Я, конечно, не главный алкаш, но как бы бахнуть за счастье и здоровье уже хочется.

- Какое счастье и здоровье? - спросил Баранов. - Ты уже позавчера пил за счастье и здоровье, а потом орал "за столом во все века третий тост за мужика!".

- Марик, - начал Ваня, - Мужик ты наш, тащи коньяк, начнем пить за любовь и дружбу. Федоров, ты все еще в трезвость въебался?

- А насколько эта звезда современного программирования уже пьяная? - спросил Мирон и, мягко улыбнувшись, обернулся на Т/И, смеющуюся над какой-то жабой. - Жека, она просто пялится на землю и ржет?

- Нет, тут лягушка лежит, как она на пляже, - ответила девушка, взглянув на блондинку. - Ну, по крайней мере, светило наше так сказало.

- Моя ж ты радость, - проговорил мужчина, увидев в руках Маркула коньяк. - Наливай.

- Главное, чтобы мы, как обычно, переходя на вторую бутылку, не начали обсуждать у кого встал, а у кого нет в последний раз, - усмехнулся Ваня, - Потому что двое из нас вообще женаты, двое в стабильных отношениях, одни из которых двигаются все мы знаем куда, и я...

- Головка от хуя, - сказал Федоров. - Саша, иди сюда. У нас начинается своя вечеринка.

- Я думал, вы уже того-этого и начали обсуждать баб, - усмехнулся мужчина, вылезая из палатки.

- Да каких баб обсуждать, если все наши бабы, кроме Марка и Вани, потому что он - дурак, здесь? - спросил Дима, кивнув на девушек.

- Все, что нам нужно - уже рядом с нами, - кивнул Мирон. - Ну, по крайней мере, мое точно со мной.

- Эгоцентрично, но тост, - кивнул Евстигнеев. - Ура! За любовь, сырые дрова, и чтобы каждый мухомор нашел свою поганку!