Alone Together

Глава 8

Глава восьмая или история о бумажных людях и запутавшихся сердцах. (продолжение)

Я хорошо помню, в один день мы снова стояли с Арундел в коридоре и разглядывали людей вокруг. Девушка однозначно провела всю ночь за китайскими иероглифами, потому что голова касалась моей руки.
— Рой... Я так хочу спать...
— Потерпи, маленькая фея, — даже лазурные бабочки вяло махали своими острыми крыльями, потому что их хозяйка хотела распластаться прямо на мраморном полу и больше никогда с него не вставать. — Осталось одно занятие.
— В школе было проще, — нетерпеливо захныкала она, после чего моментально замолчала, уткнувшись носом в мою грудь. Я прижимал ее к себе в надежде, что измотанная подруга замолчит и даст мне понаблюдать за окружающими. Ния восприняла жест иначе — только обвила в ответ тонкими руками и опустила веки. — У тебя дальше мировая история? Скукотища... Зачем ты это выбрал?
— Не знаю, — на самом деле, я рассчитывал, что туманный Блант просто пойдет на ту же самую дисциплину. Когда появились списки первокурсников на направлениях, я минут пять изучал юридический факультет, а потом с недовольством обнаружил его фамилию в начале своего. Спина все еще болела после того, как этот ненормальный Клиффорд снес меня с лестницы, но интерес превышал все физические неудобства.
Наверное, Максим решил опробовать что-то отличительное от карьеры родителей.
Это действовало на нервы: прошло уже двое суток, но непонимание только усиливалось.
— Хорошо, что мы в одном лингвистическом отделе, — сонным голоском пробурчала Арундел, вынуждая меня лишь закатить глаза. В отличие от своей подруги детства, ее энтузиазма к азиатским языкам я никогда не испытывал.
— Ага. Я просто в восторге.
— Правда? — темно-карие глаза заблестели с искренней радостью, в солнечных переливах они становились особенно яркими. Ния умела смотреть так, что лед все равно постепенно таял, даже против моей собственной воли. Я всегда предполагал, что именно в этом и заключалась ее магия.
— Нет, — ласково отрезал я, проводя рукой по ее гладким каштановым волосам. Девушка шутливо толкнула меня, а потом снова обняла — но раствориться в мгновениях сна ей не удалось. Коридорный гомон затих моментально, когда его нарушил тяжелый шаг. Обладательница данной подходки ураганом пролетела мимо, взмахнула гривой золотых локонов и затем развернулась на каблуках.
Алессия Варенн, эксцентричная художница, с которой я до этого разговаривал всего однажды, каждый раз вытягивала все внимание — но не так естественно, как Максим, не жеманно, как Вирения, а резко и бесповоротно.
Она не принадлежала к аристократическим кругам, поэтому я вообще никогда до этого о ней не слышал, только знакомая фамилия вертелась где-то в воспоминаниях о моде, но тут даже отец не мог бы мне помочь. Впрочем, оно и не требовалось: блондинка сама шла на контакт.
Светло-карий взор пронесся по розоватой блузке Нии, и губы художницы поджались в отвращении.
— Какая безвкусица. Эй, Ланкастер, — я столкнулся взглядами с ней и вновь невольно испытал желание скрыться от количества золота в ее ауре. Она и была сделана из него: в отличие от сумрачного Максима и нежной Нии, эту девушку отливали из прочного металла, словно статую. Но люди любят эпатаж: она прекрасно знала этот секрет.
— Чего?
— Как закончишь с этой зубрилкой, позвони мне, — на эту реплику маленькая фея однозначно не могла не ответить, румяные щеки заалели от злости, и Арундел в одно мгновение захотела отпрянуть, но я придержал ее. Алессия обвела взглядом эту картину и хмыкнула. — В любом случае. Думаю, для тебя найдется партия получше.
— Слушай, ноги от ушей, — бабочки в очередной раз заострили крылья, и карие глаза медленно наливались кровью.
Варенн ухмыльнулась, в один шаг преодолела расстояние до Нии, а потом вдруг скинула обе туфли и встала вровень с разъяренной графиней.
Я только и мог, что наблюдать за этим представлением с высоты своего роста и придерживать нерадивую фею, чтобы эти прекрасные дамы не вырвали друг другу шелковые локоны.
Алессия оказалась совсем чуть-чуть выше маленькой Нии, только ее взгляд все равно пробивал насквозь.
— Аристократия нынче такая старомодная. Ну, кроме тебя. Ты мне нравишься, — художница резко вздернула голову и улыбнулась — вызывающе, эксцентрично. Я лишь повел плечами в ответ. — Ой, скучные вы. Ладно, Рой, надеюсь, ты меня услышал. Пока, пианист и его безвкусная зубрилка!
Мгновение — и каблуки вновь принялись отбивать военный марш о несчастный пол. От добродушия Вирении не осталось ничего, как несколько ночей назад — на лице отца, и Арундел тихо зарычала.
— Что эта фифа себе позволяет?
— Ния, не обращай внимания. Она еще тебя удивит, — в этом у меня не оставалось ни капли сомнения. Пусть золото перестало так резать взор, но ее тяжелая энергия все еще витала в воздухе вместе с нотками парфюма.
— Чем? Своими навыками в еб... — когда мои пальцы накрыли пухлые губы, искрящиеся малиновым блеском, Вирения недовольно подняла голову на меня, почти повторяя жест художницы, и я не мог не улыбнуться.
— Приличным дамам из высшего общества такие выражения не свойственны.
— Ах, простите, достопочтенный сэр Рой, что задела ваши мужские чувства и хрупкое эго столь недостойным поведением, — саркастично парировала подруга, отодвигая мою ладонь, и я приподнял уголки рта сильнее. Все же, не зря бабочки обострялись — ведь даже нежная и хрупкая королева фей могла поразить насмерть любого врага.
— Нет, ну серьезно... Никогда таких не любила... Ой, сейчас пара... Ладно, малыш Рой, я пошла!
— Давай, увидимся, — я мягко улыбнулся, сложил ладони в карманы брюк и, движением плеча поправив портфель, медленно направился в сторону аудитории. Оставалось надеяться, что интуиция меня не подвела.

***

Солнце пробивалось сквозь высокие оконные стекла, но в самом углу это освещение менялось, потому что золотистые лучи становились кроваво-красными. Единственное витражное изображение в особенности преломляло порывы сияния, и оттого на одну из парт падали алые отблески.
Я не стал садиться на это место, предпочел одно из угловых — незаметных, зато очень удобных для обзора за всеми студентами.
Занятие началось около пяти минут назад, но преподаватель значительно опаздывал, что позволяло некоторым ребятам пробираться незамеченными в кабинет.
Стояла такая гробовая тишина, что вся усталость от бессонных ночей стала давить на плечи. Глаза невольно закрывались, и я правда понимал малышку Нию в этот момент.
Иногда высокие двери из светлого дерева судорожно хлопали, вверх к партам взлетали люди с самой разной походкой. Я вслушивался в мелодию их шага, но никак не мог найти того самого.
В конце концов, когда меня уже совсем почти сморила бессонница, рядом вдруг раздался голос:
— Привет, я подсяду?
От устали не осталось и следа — мою нервную систему прошибла молния, в одно мгновение ладони вспотели от страха, и я в ужасе посмотрел на человека, шаги которого не слышал.
Знаешь, Элис, я всегда запоминал людей по поступи, по их манере приноситься мимо — и никогда в жизни не сталкивался с тем, чтобы тяжелые кроссовки ступали на пол так бесшумно.
Парень добродушно улыбался, его рыжие волосы стояли торчком от недавней пробежки, и он чуть наклонил голову вбок.
— Или ты против?
— Что? Нет, извини. Садись, — я отодвинулся на автомате, и этот беззвучный человек упал на скамью рядом. Его мозолистая ладонь оказалась чуть ли ни перед самым носом.
— Я Крис. Кристофер Франклин.
— Рой Ланкастер, — вялое рукопожатие совсем не выдалось дружелюбным. Парень вытянулся через всю парту, лег на нее и снова усмехнулся.
— Ты с международных?
— Ага. А ты откуда...?
— У тебя рубашка застегнута на все пуговицы, — Кристофер довольно улыбнулся, затем оперся щекой о ладонь, и в это мгновение я увидел его удивительные глаза. Голубые, пронзительные, они смотрели в самую душу и словно видели в ней все насквозь. — А еще у тебя строгий портфель. Ты говоришь с безупречным звучанием*. Волосы зализанные. Сразу видно, сын политика. Осанка ровная, ты явно аристократ. Ну, и твоя фамилия, конечно. Вот я и сделал вывод, что ты будущий дипломат, как твой отец.
— Если ты думал, что меня впечатлит твой анализ, то ты ошибаешься, — я не мог не закатить глаза. Такие очевидные факты произносил даже Мейстер, хотя он никогда не выдавался высоким интеллектом, напротив, брал беспечностью и харизмой.
— Я не пытался тебя впечатлить, — с лица Кристофера все также не сходила эта ясная улыбка, и меня это напрягало. — Ты спросил, я ответил. Все просто.
— Ладно. Извини еще раз, — в этот момент двери раскрылись в очередной раз, впуская вовнутрь по меньшей мере слона — так сильно его ботинки били о деревянный паркет. Парень отправил легкую кожаную куртку в полет через половину помещения, одним махом поправил короткие черные волосы и проследил за траекторией падения своей вещи.
Крис рядом вздернул руку, и элемент верхней одежды ровно лег в его хватку.
Громила, опоздавший на пятнадцать минут, увидел этот финт и заинтригованно улыбнулся.
— Неплохо, рыжий!
— Отличный бросок! — парировал ему Франклин, а затем метким движением вернул куртку обладателю. Тот поднялся до нас, по-хозяйски толкнул Кристофера в мою сторону, отчего спина буквально врезалась в ровную стену. Я сцедил зубы, но громила тут же протянул нам две свои огромные ладони.
— Марк Рутланд. Привет, рыжий, привет, грустный голубоглазка, — мой новый знакомый с удовольствием ответил на приветствующий жест, а я лишь с некоторой брезгливостью пожал пальцы этого амбала ради приличия. — Эй, голубоглазка, ты чего? А, я разрушил идиллию с твоим бойфрендом? Прости, удаляюсь!
— Он не мой бойфренд, — я снова закатил глаза. Бланта в аудитории не наблюдалось, и теперь вся обстановка вновь начинала бесить — и солнечный свет, и слишком громкий Рутланд, и даже хитрый, будто лисица, Крис. Знаешь, Элис, хоть я и был бумажным человеком, но я все-таки привык обычно получать то, что хочу.
Только это желаемое ускользало из моих ладоней каждый раз, когда я уже готовился захватить его.
И это не могло не раздражать семнадцатилетнего меня.