Alone Together

Глава 8

Глава восьмая или история о дождях, центральных парках и встречах, полностью изменивших жизнь.

Из-за дождевой завесы небо над Лондоном казалось размытым. Даже фонари начинали загораться раньше времени, потому что в пасмурной полутьме передвигаться опасно. Время достигало пяти вечера, и сейчас за окном должен был полыхать своими яркими красками закат, однако вместо этого я наблюдал лишь однотонные тучи. Последнее занятие превратилось в вечность, и каждый круг, преодоленный минутной стрелкой, своей скоростью напоминал мне городские дороги по вечерам.
Лампочка несколько раз моргнула и, в конце концов, потухла окончательно, как взгляд Анастасии, сидящей через две парты от меня. С моего дня рождения прошло уже больше недели, а она упрямо избегала наших встреч — вмиг растворялась в коридорах, в редкие моменты залитых солнечным светом, испарялась на выходе из здания и исчезала в лекциях с головой.
Поэтому все оставшиеся пары я только и занимался тем, что рассматривал ее узкую спину и прокручивал в голове воспоминания о той самой ночи.
На мою руку был намотан серебряный кулон с гербом семьи Албермарл. Короткая цепочка с трудом застегивалась на тонкой шее девушки, а на мою и подавно не пришлась бы размером.
Резкий противный звук, словно кто-то ударил ладонью по микрофону, разнесся практически по всему университету. Хриплый голос мистера Свифта прошипел из динамика:
— Рой Ланкастер, немедленно пройдите в мой кабинет. Я повторяю, Рой Ланкастер, пройдите в кабинет ректора.
Любопытные глаза вновь пронзили мою персону своим вниманием, как тогда, когда миссис Лоуренс задалась вопросом о моем самочувствии. Я понятия не имел, что в этот раз натворил и каким образом нарушил университетский устав, практически здесь не появляясь.
— Мистер Ланкастер, можете выйти, — низкие нотки спокойствия раздались во фразе преподавателя, и я благодарно кивнул ему, поднимаясь. От бесконечного сидения за неудобными партами спина вновь начинала болеть.
Тишина, мои приглушенные шаги и такой знакомый кабинет мистера Свифта. Клянусь, он либо никогда не снимал своего костюма, либо закупился сразу дюжиной, но клетчатая ткань вновь зарябила в глазах.
— Рой, присаживайтесь. В этот раз ничего не случилось.
Я с облегчением упал в мягкое кресло и вновь обвел его взглядом — все дипломы и сертификаты оставались на местах в своих позолоченных рамках и за идеально чистыми стеклами.
— Мне кажется, вы запамятовали о вашем наказании.
Белый свет ламп мгновенно стал цветом, как самая темная зимняя ночь. Тихая фраза об организации спектакля пролетела в моей голове вместе с северным ветром и с ним же скрылась из виду. Я напрочь позабыл о своем должке перед ректором и теперь ощущал, как полыхают мои щеки, будто пожар.
— Да, запамятовали. Ну, мистер Ланкастер, наказание есть наказание. До первого ноября вы должны предоставить руководству сценарий, актерский состав и список музыкального оформления, если такое имеется. Я понятно объясняю?
Сглотнув, я посмотрел на календарь, висевший прямо за спиной старика. Красная цифра вполне ясно показывала «двенадцатое октября». У меня оставалось ровно двадцать дней.
— Вас понял, сэр. Могу идти?
— Не так быстро, Рой. Есть еще один важный разговор. Мисс Албермарл, пройдите в кабинет ректора, — проговорил он в свой микрофончик, и я даже немного отошел от шока. Место изумления занял чистый интерес — со своим идеальным поведением Анастасия здесь бывала крайне редко. Что же могло заставить мистера Свифта вызвать примерную ученицу к себе?
Дверь приоткрылась, и маленькая фигурка юркнула внутрь. Она с опаской посмотрела на меня и присела в соседнее кресло, положив руки на колени.
— Да, мистер Свифт?
Старичок прокашлялся и внезапно улыбнулся, складывая вчетверо хлопковый носовой платок и поправляя очки в прямоугольной оправе.
— Анастасия, Рой, вы одни из самых выдающихся студентов на вашем факультете. С вашей сообразительностью и умением выходить сухим из воды, вы по-прежнему показываете хорошие результаты, мистер Ланкастер. Мисс Албермарл, ваши прилежность и интеллект неизменно отражаются на академической успеваемости. Вы оба проявляете себя как самые яркие студенты среди всего вашего потока, — подобные слова от ректора удавалось слышать нечасто, и потому липкое чувство страха и некой подозрительности вновь окутало меня и ледяными пальцами впилось в горло. Я и Анастасия снова переглянулись, а затем едва не попадали со своих сидений. — Вчера вечером мне позвонили из Министерства иностранных дел и сказали, что готовы рассмотреть кандидатуру для непосредственного зачисления на работу сразу после выпуска. Этим летом кому-то выпадет возможность пройти практику, а уже после пятого курса — стать государственным работником. Я рассматривал дела и выделил именно вас. Есть только одна проблема. Место всего одно, а вас двое.
Я невольно хмыкнул. Все эти длинные эпитеты должны были сразу означать какое-то соревнование. Беда Свифта заключалась в том, что, несмотря на оценки (благодаря им меня отсюда все еще не отчислили), он не видел в наших глазах желания избежать политики. Конечно, сын парламентера должен был рано или поздно занять место в государственных органах, а дочь дипломата — непременно последовать по стопам своего отца.
Но меня кое-что все же объединяло с желанием получить это место. Необходимость хоть раз хоть что-нибудь сделать без папы и его связей. Хотя бы раз повести себя как мужчина, в конце концов.
Нет, Элис, не смотри на меня так, я не приверженец гендерных стереотипов.
Анастасия едва слышно выдохнула и поправила воротник белого платья. В ее глазах отразилась вся усталость, которая с каждым днем сильнее и сильнее давали на эти хрупкие плечи. Мне казалось, что она исчезает и растворяется — то ли это мои иллюзии совсем одурманивали мозг, то ли ее запястья с каждым разом становились все тоньше и тоньше.
— И что вы нам предлагаете делать? — девушка заправила длинные пряди волос за уши и вновь положила руки на колени.
— Если брать в расчет прилежность и ответственность, на первый план выходите вы, Анастасия, но Рой догоняет вас со своей смекалкой. В ходе переговоров важно проявлять хитрость, как говорил Макиавелли*, верно?
— Мистер Свифт, что нам нужно делать? — я повторил вопрос и взял ладонь Анастасии в свою, на что она довольно резко ее выдернула.
— Решим спор по-честному. Каждый из вас пройдет собеседование в Министерстве перед летней сессией. Теперь, когда я вас обо всем уведомил, можете быть свободны.
Попрощавшись с ректором, Албермарл вылетела из кабинета, но в этот раз я не собирался позволить ей вот так сбежать. Может, Анастасия и посещала уроки физкультуры, но я бегал куда быстрее и потому нагнал девушку в два счета.
— Рой, давай не сейчас. Пожалуйста.
— Не сейчас? А когда, Анастасия? Ты уже неделю от меня сбегаешь и делаешь вид, что ничего не было. Мы что, в каком-то сопливом романе?
— Нет, но я не хочу сейчас с этим разбираться. Я была пьяная и не в себе, откуда я знала, что все этим закончится? Я просто хотела извиниться, — она развернулась ко мне и подняла вверх свое заостренное личико.
— Ты сказала, что у тебя есть ко мне чувства.
— Я соврала. Соврала, чтобы не портить тебе праздник! Услышал, что хотел? Может, теперь отвалишь от меня и пойдешь дальше доставать хотя бы ту девчонку, на которую ты так глазел, а? — Анастасия впервые повысила на меня голос. Я в первый раз в своей жизни лицезрел, как ее бледные щеки наливаются кровью, глаза в гневе сужаются, а ногти с аккуратным французским маникюром впиваются в нежную кожу ладоней.
И от всей этой картины внутри меня вдруг что-то разрушилось. Маленькая надежда, которую она разожгла во мне под звездным небом, потухла под потоком ледяной реальности.
Однако затронутая гордость подкинула дров в другой очаг, и уже через секунду я вновь заполыхал пламенем — в этот раз во мне говорила ярость. Ладони вспотели, я сжал кулаки и едва не рыкнул.
— Соврала? Здорово! Вот и сиди со своей ложью, может, увидишь, что твой мир не такой розовый и белый. Что не каждый будет тебя ценить просто за то, кто ты есть.
Агрессия Анастасии исчезла в один миг. Ее пальцы разжались, а на лице появилось беспомощность.
— Рой... Я...
Дослушивать предложение я не стал, а просто развернулся и как можно скорее ушел обратно в аудиторию. Она кричала мне вслед, но злость затянула все мое восприятие целлофановой пленкой и отказывалась пропускать внутрь что-то, кроме воздуха.
Кабинет опустел, наверное, преподаватель отпустил группу пораньше. Собрав портфель и накинув свое черное пальто, я покинул помещение и специально пошел другим путем, чтобы не наткнуться на Анастасию и ее жалостливые глаза.
Под ногами противно хлюпало, дождь моросил и попадал на открытые участки кожи. Я накинул капюшон и замер на мгновение, чтобы остыть и дать отчаянию накрыть себя с головой.
А потом внутри что-то вновь перемкнуло, и я бегом бросился прочь от здания с резным фасадом, от хрупкой девушки в белом плаще, от всех этих слащаво-ужасных воспоминаний и иллюзий гармонии. Я бежал вниз по какой-то из центральный улиц, едва не сбивал с ног прохожих и спешил в неизвестном направлении. Ноги несли меня по непонятному маршруту, я не успевал соображать, куда сворачиваю и перемещаюсь.
Светофор, усилившийся дождь и отблески фонарного света в огромных лужах. Синяя буря на Лондоном только разгуливалась, как и боль в грудной клетке. Я пересек дорогу и внезапно остановился у высоких ворот Парка Святого Джеймса. Новенький стадион сверкал вдалеке своими белоснежными стенами, но в целом это место по-прежнему сохраняло атмосферу прошлых веков.
Переведя дыхание, я сделал несколько шагов по дорожке, ведущей к озеру, где летом вдоль берегов можно было найти множество любителей пикников. Но сейчас парк пустовал, и пожухлая желтая листва под моими ботинками прогибалась к земле и так и застывала.
Я не знаю, где именно проводили свои времена английские классики, но, если бы я был жителем Лондона в те времена, я бы непременно писал где-нибудь здесь.
Пройдя чуть ближе к воде, я все же плюхнулся на первую попавшуюся лавочку, с трудом избегавшую каплей ливня под раскидистыми ветками старого дерева. Огонек зажигалки разогнал сгустившуюся тьму, и я попытался поджечь сигарету, но та выпала из руки.
Я чертыхнулся и извлек из пачки новую. Сизый дым взвился в воздух, и, как ты любила повторять, смешался с запахами мокрого воздуха и влажной земли.
На какое-то мгновение ветер прекратил шевелить оставшуюся листву, и я услышал абсолютную тишину. Только мое собственное сердце и капли дождя, падающие с неба, разрушали ее. А еще чей-то горький плач.
Я затянулся сигаретой и принялся выискивать в темноте источник шума. Через несколько лавочек от меня сидел некто, и этот некто судорожно всхлипывал.
«Была не была. Сам пропал, так попробую помочь другому. Стать лучше, Анастасия? О, я попробую, только назад меня потом не жди...» — я поднялся и пересел к человеку. Это оказалась девушка в красной куртке. Ее волосы соломенного оттенка полностью вымокли, а все тело дрожало из-за плача и холода.
— Вы в порядке? — я чуть наклонил голову вбок и аккуратно коснулся плеча незнакомки. Она отняла руки от лица, тыльной стороной ладони вытерла тушь с щек и шмыгнула носом.
— А по мне можно так сказать? Если вы маньяк и хотите меня убить, сейчас самое время. Кричать не буду, честно.
— Убивать я никого не хочу, но могу предложить «медленного» киллера. Зато работает безотказно, — протянув ей новую сигарету и поднеся огонек, я про себя отметил, что ее зеленые глаза даже в такой темноте искрили какой-то... жизнерадостностью, что ли, что полностью не состыковывалось с происходящим.
Незнакомка благодарно кивнула, сделала затяжку и закашлялась. Я похлопал ее по спине.
— Осторожнее. И что у вас случилось?
— Ну, я в полной заднице. Мать и отец разругались до такой степени, что собираются развестись. На учебе у меня проблемы из-за пропусков, а ходить я туда не хочу. Моя единственная надежда заниматься тем, что я люблю, сегодня совсем исчезла. Я опоздала на чертово прослушивание. Перед этим меня облила машина, бросил парень, и я знатно обидела лучшую подругу. Здорово, а?
— Да уж... Ну, моя мать сбежала, когда мне было девять лет, мой отец все время на работе. Ректор свесил на меня организацию целого спектакля в качестве наказания, а моя бывшая девушка сначала сказала, что любит меня, а теперь орет, что соврала. Так что мы вполне в похожих ситуациях. Я Рой, — протянув руку своей собеседнице, я вновь затянулся и выдохнул дым вверх. Блондинка с готовностью потрясла мою ладонь.
— Ничего не скажешь. Я Астрид.
— Приятно познакомиться, Астрид.
— Взаимно, Рой, — Астрид снова всхлипнула, провела рукой по щекам и внезапно улыбнулась, и мне показалось, что кто-то зажег все фонари Лондона в один момент.
Мы сидели на лавочке, обычным дождливым лондонским вечером, и молчали. Но в этой тишине я впервые слышал что-то волшебное и ощущал в себе надежду на что-то лучшее. Что-то, непременно собирающееся изменить всю мою жизнь.

_________________________________________
*Никко́ло́ Макиаве́лли — итальянский мыслитель, философ, писатель, политический деятель — занимал во Флоренции пост секретаря второй канцелярии, отвечал за дипломатические связи республики, автор военно-теоретических трудов