Alone Together

Глава 20

Глава двадцатая или история о королях и королевах, о жизни и смерти, о победах и поражениях и о том, как люди становятся одиноки вместе.

Двадцатого января две тысячи двенадцатого года, в пасмурный дождливый вечер, наполненный игрой на фортепиано и множеством сильных, едва ли не оперных звучных голосов, арендованный для мероприятия театр Ковент-Гарден наполнялся серьезными людьми в черных костюмах, среди которых были и трое знакомых мне: высокий мужчина с ледяным взглядом голубых глаз, сбривший колючую щетину, худая женщина в белом платье из шелка и девочка со вьющимися каштановыми волосами, смотрящая на лампы в виде свеч и крепче сжимающая ладонь своего отца.
Свои кресла занимали и мои гости — Элайджа Клиффорд в красной рубашке и синих форменных брюках, Алессия Варенн в сияющем золотистом платье, доходящим длинною до колен, смешной Эван Эрскин, надевший хлопковую белую водолазку и рваные джинсы, и серьезный Этан Эрскин в парадном фраке. Вил Ворчестер, собравшая синие волосы в шишку на затылке, периодически поправляла форменный пиджак кораллового оттенка, который подчеркивал тон ее кожи. И даже Маттиас Мейстер, обычно исчезающий на три тысячи лет, заявился по моему приглашению — в ярко-фиолетовом костюме и с зачесанными в бок светлыми волосами, товарищ со школьной скамьи так и стремился забрать звание Алессии на право зваться самым эпатажным человеком.
Я прекратил высматривать гостей и на негнущихся ногах прошел обратно в закулисье, где шумной толпой собирались все актеры моей небольшой пьесы. Астрид Миллс, мудрый Оракул, в золотистой диадеме и длинной белой мантии, расшитой золотыми нитками, словно вылезла откуда-то из «Властелина колец».
Анастасия в воздушном платье голубого оттенка и с распущенными платиновыми волосами превратилась в мягкую, ангельски добрую королеву. Я посмотрел в ее серебристые глаза и расплылся в улыбке — Асти тоже изменилась. И пусть мне еще предстояло разобраться со всей этой путаницей в виде чувств, я точно знал, что она очень мне дорога.
Но самым главным украшением этой сцены был сам Феникс — лицо Артура скрывала ярко-красная маска, играющая на контрасте с его ледяными глазами и светлыми волосами, аккуратно зачесанными назад. Шелковый красный плащ развевался от каждого шага, черные брюки и свободная бордовая рубашка не должны были ни в коем случае стеснять движений, и потому он носился вокруг так, словно и вправду летал.
— Арти, готов? — Диана положила руку на плечо братца и хмыкнула. Пепельные волосы, лишь недавно подкрашенные в салоне у Мэтта, были убраны в хвост. Писательница будто улыбнулась мне одним молчаливым взглядом, и я участливо кивнул.
Моя роль была снижена почти до второстепенной — я просто ходил среди остальных актеров и повторял действия, прописанные в сценарии, и это устраивало меня, как нельзя кстати. Знаешь, ведь важно не то, как много у тебя строк, а смысл существования твоего персонажа.
У Короля Солмердира была трогающая сердца история. И я имел честь воплотить это в жизнь.
Перед нами выступили ребята с еще двумя композициями, и наша оставалась заключительной. Признаться, когда до начала первого действия осталось около пяти минут, у меня вспотели ладони от волнения, а в горле пересохло. Ко мне подбежал запыхавшийся Крис.
— Рой, я посмотрю отсюда? Хоть убей, не влезу в костюм. Я еще исправлял хореографию.
— Конечно. Спасибо.
— Все для короля, — приятель похлопал меня по плечу и убежал. Я прикрыл глаза и вздрогнул, когда заиграла вступительная композиция. Было очень непривычно слышать свою собственную музыку, перезаписанную в электронный вариант. Я предпочитал складывать нотные тетради стопками в ящик стола, а не хранить их на компакт-дисках, но не мог спорить с удобством этого.
Артур вышел на сцену, и свет тут же упал на него. Брат открыл рот и запел так, что я едва не свалился с ног — еще никогда, никогда я не слышал такой колоритности, такой силы в этом драматическом баритоне. Он пел так, словно это была его собственная история, которую он стремился рассказать миру.
И пока я смотрел на этого молодого человека, то не узнавал в нем того хмурого щуплого мальчика, не снимающего своей безразличной маски. Артур будто восстал из пепла, засиял ярче всех звезд и вспыхнул, подобно огню.
Он не играл Феникса.
Он был им.
Когда песня закончилась, Артур скрылся, и на сцене появился Максим. Серебристый голос поэта мягким звоном разлился по всей зале, он ведал людям предысторию, а раскрасневшийся Арти залетел за занавес.
— Рой! Это лучшее, что я делал! — брат кинулся мне на шею, и я едва успел подхватить его, чтобы он не свалился и не порвал костюм. — Спасибо! Мама смотрела с открытым ртом!
— Это тебе спасибо. Выручил меня, идиота, — я провел рукой по его мокрым волосам и опустил веки. Вот, куда меня вела дорога моего изменения. В объятия самых дорогих мне людей. — Ну, беги. Тебе скоро опять выходить.
Парнишка умчался, и я вновь принялся следить за происходящим на сцене, пока моей спины вдруг не коснулась чья-то ладонь. Астрид наклонила голову в бок.
— Ну, доволен?
— Пока все идет по плану.
— Рой. Королю нужна история. Ты же так долго бился над финальной композицией. Она — самое сильное, что есть во всем сценарии. Ты ведь бесподобно поешь. Правда. Попробуй.
Я посмотрел на эту девушку, полную мудрости и тепла, подобного согревающим солнечным лучам по весне, и вдруг задумался. Это вправду было ужасно несправедливо по отношению к моему же герою — оставлять его молчаливым злодеем в глазах публики. Только за спиной у каждого злодея есть своя трагедия. Я знал это на личном примере.
— Обещаю, что подумаю.
— Спасибо. Глянь, и вправду спелись, — Миллс кивнула в сторону Анастасии и Артура, запевающих дуэтом песню о добре и рассветах в людских душах. Ее писала Астрид, и я вполне мог прочувствовать предысторию за этими строками. — Ладно. Я пойду. Солмердир, тебе выходить скоро. Лучше намотай сопли на кулак и засунь свой страх куда подальше. У нас в Уондсэурте так разговаривают.
— О, я знаю, спасибо.
В ответ — лишь звонкий смех и полное спокойствие в душе.

***