Alone Together

Глава 7

N/A: Кусок текста специально стилистически отделен от всей главы - это кусок статьи от Ван, а не перечисление происходящего.

Глава седьмая или история о том, как принятие своих страхов помогает бороться с ними, а еще о том, как сильно может один тихий вечер перевернуть в твоей голове абсолютно все.

Часть первая. (продолжение)

Элю только-только исполнилось тринадцать, когда он впервые понял, что с его семьей что-то не так. Он всегда замечал странные тени, колеблющиеся возле кабинета его дедушки, они скользили по стенам в предзакатных сумерках, отражались в позолоченных рамах и пропадали в густой листве сада.
В родном доме матери, по правде говоря, он никогда особо не любил находиться. Его пугали эти мрачные своды, слишком сильно отделанные под старину, и мальчик с самого детства укутывался в пуховое одеяло с головой, совершенно не желая оттуда вылезать.
Особенно по ночам.
Темнота сгущалась за спиной и в этот раз, но щуплый Элайджа, начинающий медленно превращаться в того смелого юношу, которым собирался стать, шаг за шагом преодолевал страшное расстояние с целью услышать шепчущиеся между собой голоса.
Вдруг резные двери распахнулись, и мальчишку сцепили за воротник красной футболки — он тут же оказался втянут в холодное помещение, и пара ореховых глаз, которые с каждым годом все сильнее тускнела, буквально пронзила его насквозь острыми стрелами взгляда.
— Ты чего тут забыл?
— Что ты делаешь? — Эль попытался дернуться и заболтал ногами. Дедушка всегда очень сильно его пугал — порой его скрипучий голос и морщинистое лицо даже снились в самых страшных кошмарах. Элайджа-старший едва не швырнул внука на диван и запер дверь на ключ.
— Прекрати совать нос, куда не надо. Однажды поймешь.
В экономике маленький Эль, откровенно говоря, ничего не понимал. Он совершенно не разбирался со всех этих графиках, спросах и предложениях и потому пихал задачки своей тете, которая знала данную науку едва ли лучше его самого. Розамунд распускала свои каштановые глаза и глубоко вздыхала.
— Пойму что?
— Потом спасибо скажешь. Когда ты вырастешь, я тебе передам свой бизнес. Учи экономику, Элайджа, не позорь семью, — мужчина хрустнул пальцами и всучил мальчику стопку новых учебников. — А теперь брысь отсюда.
Он был благодарен этим словам — но потом в темном углу что-то дернулось, и Эль едва не отлетел к дверям. Мужчина в черной кожаной куртке заботливо вытирал свой пистолет. Мальчик видел такие в красивых книжках у отца, которые таскал из семейное библиотеки и частенько читал между уроками.
— А…
— Так. Элайджа. Пошел отсюда. Это мой телохранитель.
На тот момент маленький Эль ему поверил. А зря…
Потом, когда ему стукнуло пятнадцать, Элайджа-старший швырнул на стол кипу бумаг, и парень просто свалился со стула — это были договоры на различные виды преступлений. Его дедушка устранял бизнес конкурентов, а потом выкупал их компании. Имена, поджоги, подставные обвинения и даже убийства — все это вертелось в голове у Эля цветным калейдоскоп.
А затем все стихло.
Эль стиснул бумаги пальцами и тихо рыкнул.
— Больше никогда не зови меня своим именем.
Он успел вскочить и снова сбежал, как пару лет назад, мчался со всех ног и жалел, что не успел забрать ни одного договора — им двигали только бесконечный страх получить пулю в свою спину, невидимая кровь стекала с мозолистых ладоней, и в висках бешено стучало.
Тогда Клиффорд впервые ощутил то, что заставляло его быть живым.
Адреналин.
Эль никогда никому не рассказывал, потому что за семейным ужином с родителями матери дед явно дал понять — стоит только сболтнуть лишнего, и на отца и брата с сестрами направят маленькие светящиеся лазеры. Но еще он никогда не сомневался в правдивости угроз и держал рот на замке.
Он знал только одно — ни за что на свете эти окровавленные бумаги не перейдут к нему в руки.
Элю было семнадцать, когда Роуз умерла. Его последняя опора, последний оплот надежды. Он тут же поскидывал все свои вещи в одну сумку и сбежал из Бирмингема, пока в его ушах закладывало, а в крови снова выделялся гормон, подобный наркотику.
Он набил свои татуировки и пообещал себе, что откажется от прошлого раз и навсегда. Темнота почти пропала из жизни — ее тусклые лапы иногда хватали за горло во снах, кружили вокруг и хотели удушить — но тогда парень в испуге открывал глаза, и адреналин бурлил в его жилах.
Элайджа научился летать на скорости сто двадцать километров в час на городских дорогах, а иногда скидывал шлем и носился без него — лишь бы это свистящее чувство никогда не уходило от него.
Эль поступил в университет. Все было в порядке. Год помог ему.
Все правда было в порядке. Он учился, ему даже нравилось, и кудрявый мальчишка иногда доставал его своими глупыми шутками и желанием общаться.
А потом она вернулась. Тьма окутала с головой, почти вонзила нож ему под ребра, и Эль вытащил из-под кожаной куртки свой пистолет. Он крепко сжал его и нажал на курок — а когда на груди человека расползлось кровавое пятно, парень уронил оружие и рухнул на колени.
Он звонил кудрявому мальчику, просил ему помочь, и запах сырой земли и чьей-то крови навсегда остался в его памяти. Мальчик всегда был рядом, и Элайджа был готов отдать за его жизнь самое дорогое, что имел в последние годы, — свой адреналин. Свое чувство свободы.
Правда, он так и спал со своим пистолетом, чтобы иногда сжимать курок и целиться в иллюзии из темноты, приходящей к нему в безлунные ночи. Эль мучился. Его грудь рвало на куски, как будто мужчина в серой футболке вспорол ему все тело — от брюха до горла.
Элайджа-старший изредка возвращался и оставлял подарки в виде записок и новых видов пистолетов, которые в тревожных атаках проверял его внук, цеплялся за стволы и шумно сглатывал.
От него ушла тетя.
От него сбежала рыжая девочка.
А теперь и кудрявый мальчик его покинул.
Элайджа метался в постели, закидывался алкоголем и наркотиками, пока крафтовый пакет и оружие складом лежали в его квартире с высокими потолками возле Ридженс-парка.
Дни превратились в суматоху, и однажды из его убежища пропала одна маленькая бумажка.
Эль ночами не мог спать, мучил себя тренировками и забвениями, но темнота подступала ближе. А потом он открыл свой рот, набрал полные легкие воздуха и с упоением, жадно заглотнул этой тьмы. И упал в ее объятия.
Так мальчик с таинственными татуировками понял, что в его душе нет ничего, кроме черного густого дыма. И крови, по ночам мерцающей его на ладонях.

Элайджа-младший тоже стал убийцей.

***

Эль оторвал взгляд от статьи и шумно отхлебнул кофе из розовой кружки. Ванесса подперла щеку рукой и хмыкнула.
— Ну и фантазия.
— Что?
— Ничего. Отличные ужастики пишешь, а? Ладно, горе-автор, я подправлю. Это я заберу, — девушка убрала крафтовый пакет, и Элайдже всего на мгновение захотелось ей довериться. Ван заправила черные волосы за уши, подскочила и натянула свой плащ. — До встречи, фантазер, меня ждет твоя Королева.
И след ее простыл. Элайджа шумно выдохнул и закрыл лицо ладонями. Его сердце в груди бешено стучало.
— Но только боюсь, мне никто не поверит, — друг слабо улыбнулся, положил купюру в счет и выскочил под шум ливня.
Жаль, он не знал, что не один он наблюдал за этим — ненужный слушатель, которого ты уже повстречала, едва слышно хмыкнул и опустил веки, растворяясь в сгущающемся над Лондоном тумане, как самая настоящая тень.