Пока бегут волны

Там, где было сердце

Атлантида

Кэйтрин сидела на давно опустевшей бочке, засунув руки в карманы джинс. Ей катастрофически было некуда себя деть. "Наутилус" отплыл, как только они с Немо поднялись на судно и, теперь, корабль плыл к новой цели и, по предположениям Роджерс, к новой опасности. Кто знает, сколько здесь таких же сумасшедших, как Доктор Фасилье.

Формально, ей следовало бы беспокоиться о таких элементарных вещах, как конечный пункт их назначения, поведение Немо и все в этом духе, но сейчас она не хотела думать об этом. Посвятив себя семье и попыткам пробудить возвращенную магию с помощью одной из книг, одолженной из пещеры мага вуду, она верила, что, в конечном итоге, ситуация разрешится сама собой, и опережать события не стоит.

Из кают-компании, за ее спиной, раздались ругательства и звон падающих бутылок. Кейт вздохнула. Один из матросов не выдержал и отдал свою душу Атлантиде, и девушка невольно подумала, когда же ее семью настигнет следующее испытание. Закономерности не прослеживалось: Персефона, или кто-то вместо нее, может проникнуть в голову в минуту слабости, отрешенности или просто закрутив одну мысль настолько, что это станет невыносимым.

Желая побыть одной, Роджерс спустилась вниз и заглянула в каюту старпома, почти не отличавшейся от капитанской, разве что та была в два раза меньше, и, поэтому, не имела стола. Меблировка сейчас и не интересовала Кэйтрин, но она принялась водить руками по стенам, нащупывая искомый объект. Почувствовав небольшую гладкую поверхность, она осторожно потянула предмет на себя и, отыскав свечи, наконец, смогла увидеть свое отражение. Испачканное пылью, на нее смотрела немного рассеянная девушка с растрепанными волосами и заметно поблекшими глазами. От той, что ночью покидала мотель "У Бабушки" почти ничего не осталось.

-А чего ты ожидала, Роджерс?! Ты мертва.

В ее жизни определенно не хватало улыбки, ее собственной, недвусмысленной, искренней улыбки. Конечно, бывали моменты, когда она озорно выбегала из очередного магазинчика при заправке, прихватив вкусностей или же, когда Бэй искренне не понимал кто такая зебра. Мимолетное раскрепощение всегда сменялось драмой, эскапизмом или раздражением. За углом всегда ожидало что-то неприятное, желая нарушить ее покой. И вот, теперь, улыбка всегда была с ноткой горечи – при виде мамы она не могла вести себя иначе. Это не было абсолютным счастьем, какое она воображала раньше и это добивало и без того ослабевшую нервную систему. А теперь все стало еще хуже. Мила была слишком проницательной, чтобы не догадаться об их появлении в Атлантиде. Крюк и Кейт все время обрывали рассказ и переносились немного вперед. Этот шов она и разорвала.