Пока бегут волны

Послание в бутылке

Два года назад

"Здравствуй

Где-то в глубине души, ты, наверное, знал, что я выберусь, верил, что даже такая искалеченная душа как моя способна спастись, и оказался прав.

Хотелось бы, чтобы ты забыл все плохое, что я сделала, но это значит забыть весь путь, который мы прошли. И, на протяжении всего времени, ты был моим ориентиром.

Я же, посмотрим правде в глаза, всегда была подростком. Тем, кто показывает родным свои худшие стороны, ранит, причиняет боль, не задумываясь о последствиях. Что ж, несмотря на всю твою доброту и поддержку, я оттолкнула тебя и мне остается надеяться, что ты хотя бы прочтешь это письмо. И, если ты дочитал до этой части, я хочу, чтобы ты знал - ты для меня всё: моя семья, мой лучший друг и пример сильного человека, который, несмотря ни на что, вместо оружия выбрал сострадание, человечность и доброту.

Счастлив ли ты теперь? Находясь в Атлантиде, я часто вспоминала тебя, надеясь, что не стала злодеем твоей истории.

Прости, что мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять - дороже тебя у меня никого нет и, как неприятно осознавать, но в этом мире мне некуда идти. Столетиями мы следовали принципу "безоговорочно верить", и эта вера разрывает меня каждый день. Позволь мне чувствовать это, надеясь, что ты сможешь если не простить, то, хотя бы, поговорить со мной. И прости мне мой корявый почерк - как и в день, когда я узнала, что ты покинул Сторибрук, у меня трясутся руки, а в голове белый шум, поэтому я с трудом связываю слова. Хочется заламывать руки, бежать сломя голову и обнять тебя, как раньше.

Мне есть о чем рассказать тебе помимо своих чувств, поверь, и я смею эгоистично предположить, что это поможет нам сблизиться, хотя бы на несколько шагов.

Если ты не захочешь меня видеть, оставь письмо там, где нашел, и я больше никогда тебя не потревожу, довольствуясь воспоминаниями, которые смогла с тобой разделить. Если же сможешь дать мне последний шанс, оставь послание себе, и я приду.

Со всей любовью,

Кэйтрин"

Роджерс уронила сумку на пол, едва перешагнув порог комнаты. Кровать в мотеле, где она остановилась, была точно такая же, как и в множестве других номеров, в которых она жила, когда искала Генри. Светло-зеленые обои (слава хозяевам – без цветочного орнамента), видавший виды шкаф с разбитым зеркалом во весь рост, небольшая деревянная тумба с двумя ящиками, да ночник с абажуром – если это не дежавю, то слишком реалистичный сон, повторяющийся многие годы. Что ж, она здесь ненадолго.