Клинок Оборотня/Bestial Blade by Priest/Shòu cóng zhī dāo/兽丛之刀

20. Сопровождение

Этот дикий ребенок, выросший в горах, был необычайно невежественен, и не знал ответа ни на один вопрос.

***

Для «мертвых гостей» ночь всегда была долгой. Сон – это роскошь, но опасность таится повсюду, и они ничего не могли с этим поделать. Хуа И с трудом мог вспомнить, когда в последний раз засыпал в темноте. Даже когда он закрывал глаза, все его тело пребывало в нервном напряжении, не давая уснуть. Особенно когда он был один. Выживать было нелегко, и борьба стала его инстинктом с того момента, как он открывал глаза утром и до поздней ночи.

Хуа И иногда вспоминал, каково это, жить полной жизнью? Казалось, его ничего не интересовало. Боли было больше, чем счастья. Шрамов на его теле было больше, чем сахара во рту. Если бы он захотел развлечься, ему пришлось бы вырвать свои сердце и легкие, чтобы ему что-то понравилось. У него не было семьи. У него были друзья, но большинство из них были похожи на него. И он не осмеливался рассчитывать на жену.

Говорить об этом было бесполезно, возможно, в течение двух дней он умрет. Ему приходилось бегать каждый день, чтобы выполнять поручения, возложенные на него работодателями. А когда он получит больше денег и ресурсов, то отправится отомстить Цзин Чу из Племени Снежного Волка. Но что делать после мести? Он понятия не имел. Он не мог об этом думать и ни на что не рассчитывал. Он жил так скучно, но все еще не хотел умирать. Не хотел становиться еще более мертвым.

Однажды противник распорол ему живот, но он просто затолкал вывалившиеся кишки обратно в свое тело, и полз, ожидая, пока не появится его товарищ. С одной стороны, Хуа И делал свою работу, как если бы уже был полумертвым. Он жил как отчаявшийся человек, который не дорожит своей жизнью. Тем не менее, он со свирепой настойчивостью был привязан к слову «жизнь». Сам он не знал, почему он так противоречив.

Рядом был только один человек, и он спал. Никто не видел улыбки Хуа И, поэтому он перестал улыбаться. Танцующее пламя отражалось в его глазах, так что нельзя было ясно разглядеть выражение его глаз. Видны были только тени. Через некоторое время Хуа И повернулся к Чан Аню. Понаблюдав за ним долгое время, он пришел к простому выводу – этот человек очень красив.

Повинуясь импульсивному желанию, Хуа И подошел ближе к Чан Аню и неуверенно махнул рукой перед ним. Юноша не двигался, его дыхание оставалось ровным и мягким, а его спящее лицо – спокойным, как у ребенка. Хуа И некоторое время сидел на месте без дела, но потом снова двинулся вперед. Растопырив пальцы веером, теперь он замахал ладонью примерно в чи от лица полуоборотня, образуя легкий ветерок, поднявший прядь волос в его челке. Чан Ань не ответил.