Потерявшие солнце

Глава 44

Одиночество в окружении людей всегда казалось Ши Мину понятным, но вместе с тем отвратительным проявлением человеческой натуры. В конце концов, жизнь виделась ему попыткой убежать от душевного одиночества, а уж делить его с родственной душой, топить в вине или забываться в службе, каждый выбирает сам. Разделенное пополам, одиночество уменьшается день ото дня, но не стоит пытаться не думать о нем. Лишенное внимания, оно разрастается и поглощает твою жизнь

Толпа была бесконечным коридором, увешанным картинами. Можно бродить между ними, разглядывать совершенные или уродливые черты, принимать человеческие маски за настоящие лица или срывать их с кровью, но выбраться из коридора не сможешь, пока не найдешь зеркало. Зеркало, в котором отразится кто-то другой; кто-то, кто заглянет в твои глаза сквозь серебристую гладь.

До сих пор не понимая, отражается ли в его зеркале Ло Чжоу, Ши Мин был растерян. Столько лет они провели рядом то ли приятельствуя, то ли взаимовыгодно сотрудничая, и это положение было понятно обоим. Теперь же неожиданная забота Мастера пыток обрастала все новыми подробностями. Перед отъездом Ло Чжоу наверняка попросил людей присматривать за гостем, и дикий ветер с гор не успевал заметать протоптанную к дому тропинку. Жители деревни, говорящие на своем, неведомом Ши Мину языке, – он даже названия этого наречия не знал – приходили ежедневно. Утром женщины с укутанной в полотенца едой: они улыбались немного сочувственно, говорили отчетливо, медленно проговаривая рубленые фразы, словно надеялись, что так речь их станет понятнее. Они были рослыми, коренастыми, привыкшими к тяжелому труду, и местных женщин и сравнивать невозможно было с хрупкими девушками Лойцзы. Однако в них была и решимость, и нежность, и то, чего не встречалось на родине Ши Мина, – прямой взыскательный взгляд без капли смущения.

Застенчивость вообще была здесь не в чести, как и ложь. По жалостливым взглядам Ши Мин понимал, что его принимали то ли за изможденного заключением пленника, то ли за тяжелобольного, стоящего одной ногой в могиле. К вечеру прибегали дети, их было шестеро на всю деревню. Они вваливались в дом, дробно топоча, сваливали в угол аккуратно нарубленные чьей-то заботливой рукой дрова и выскакивали обратно в синеющие сумерки. Новый житель деревни интересовал их, но, открыто проявляя любопытство, они не пытались заговорить или приблизиться, просто выполняли поручения взрослых. После заката приходил Конн.