Потерявшие солнце

Глава 86

Я не знаю о том, как убить куклу, сказал напоследок Мастер. Я буду искать способ, но решать тебе – ты можешь спасти Цзыяна или не успеть.

Можешь сама найти способ, а можешь и не найти. Решать тебе.

О каком решении он говорит? Разве можно отступить в сторону, когда дорогой твоему сердцу человек оступается, падая в пропасть – и отдернуть руку, к которой доверчиво тянется другая рука?

Немыслимо.

Губы девушки тронула едва заметная обреченная улыбка. Многое она умела, но равнодушию никак не удавалось научиться.

Время шло, сумрачная осень хмуростью своей стерла с лица Цзы Лу последние краски, и веснушки растаяли в мертвенной белизне. Рыжина волос потемнела, приобретая оттенок меди, а глаза алым окольцевала тревога.

Будь начеку, говорил Мастер. В любое мгновение кукла может попытаться лишить Цзыяна жизни. Готова ли ты встать на ее пути? Если нет, то уходи. Забудь и уходи, и не оборачивайся – мы справимся сами, а если и не справимся, то это не твоя забота больше. Если готова, то не дай ему вернуться во дворец. Вина – не лучший проводник для разбитой души, Цзыяну лучше и вовсе не видеть того, что он оставил после себя. Вряд ли у него хватит сил принять все изменения, а уж остаться в стороне он точно не сможет.

Цзыян казался разбитой вазой, из многочисленных трещин которой сочилась жизнь. Выходила наружу через тоску янтарных глаз, капала с беспокойных тонких пальцев, стекала вместе с каплями крови с уголка губ, впитываясь в белизну платков – но все никак не заканчивалась. Не остановить, не собрать, не вернуть обратно.

Наложница больше не пыталась вызнать имя сибайца. Не нужны ей имена врага – ей нужны только слабости.

Сибаец казался совсем нормальным, разве что излишне молчаливым и сосредоточенным, но совсем человечным. Он быстро освоил новые умения и приучился ставить силки на дичь в близлежащем лесу, а уж ловля рыбы и вовсе не представляла для него никакой сложности. Цзы Лу со смешанными чувствами наблюдала, как обнаженный по пояс смуглокожий великан крался по воде и внезапно выхватывал бьющуюся рыбину из блестящих на солнце струй – ни сомнений, ни промедления, только стремительное и смазанное движение руки.

Ей каждый раз казалось, что эти сильные пальцы сжимали не бьющееся покрытое чешуей тельце, а ее собственное горло.