Потерявшие солнце

Глава 67

– Почему здесь? – тревожно спросила Цзы Лу, оглядываясь. Под глазами у нее пролегли глубокие синие тени, а пальцы истончились, как веточки. Темный платок скрывал рыжину волос, превращая императорскую наложницу в девчонку-торговку.

Сибаец вошел следом за Цзы Лу. Цзыян, устало опиравшийся на его руку, перешагнул через порог и замер, глядя в пыльный полумрак.

– Здесь самое надежное место, чтобы скрыться от моего брата, – негромко проговорил Император, опасаясь спугнуть тишину.

Дом был заброшен, но все еще казался обитаемым – скрипом ставен он радовался новым гостям, пропускал солнечные лучи сквозь щели, присматривался глубокими тенями по углам. Дом был покинут, но оставался живым.

– Почему? – девушка в несколько шагов пересекла коридор, разглядывая оставшуюся мебель; время не пощадило ни ярких тканей, ни дерева. Пол скрипел под ее ногами на разные голоса, словно музыкальный инструмент. – Город совсем рядом.

– Он никогда не вернется сюда. Он не хочет больше помнить тех дней, когда был счастлив. От таких воспоминаний становится только больнее, – ровно ответил Цзыян.

Расправив плечи, он устало вздохнул. Дом, в котором когда-то Юкай жил вместе с Ши Мином, видел и сохранил так много счастливых воспоминаний, теперь же это место стало лучшим укрытием для беглецов.

Никогда Цзыян не думал о том, было ли жестокостью отдавать младшего брата постороннему человеку. В этом не было ничего плохого, детей часто отдавали на воспитание учителям, только вот Юкай не был обычным. Цзыян помнил упрямого желтоглазого ребенка, глядящего тяжело, исподлобья. Помнил, насколько тот отличался от остальных детей. Помнил ведь, что брат был иным, не мог не помнить, но каким же Юкай был на самом деле? Чего хотел, о чем рассказывал долгими вечерами? Болел ли?

Даже те немногие детские воспоминания, которые старший брат должен был хранить о младшем, разум удержать не смог. То, что казалось вырезанным из камня, было смыто приливной волной.

Если бы тогда, уже тогда не попал бы он под влияние мелодий принцессы...

Ни к чему думать о том, как повернулась бы жизнь. Сейчас у Цзыяна оставалось только бессильное, будто изнутри источеное тело, рассыпающийся на части разум и вырванный из жизни добрый десяток лет, который он помнил смутно, как сквозь толщу воды. Странные приказы, непонятные ему самому решения, казавшиеся единственно верными, ошибки – десятки, сотни ошибок. Все это было бы куда легче принять, будь он злодеем или бессердечным, равнодушным интриганом. Будь он кем угодно, но ему уготована была роль пустоты в красивой оболочке.