злой монарх

279

На следующий день, солнце еще не взошло.

Цзюнь Мосе ещё не встал с постели. Он был по-прежнему в его чувственных мечтах, и вдруг совершил очень позорное открытие. Он больше не мог носить трусы, так как обнаружил огромное мокрое пятно. Он даже пощупал липкое пятно руками, чтобы подтвердить…

«Это действительно очень стыдно! Такие влажные сны могут случиться со мной, убийцей Цзюнь!? Это очень унизительно! Ради Бога! Да кто в это поверит? Мое знаменитое имя...».

Молодой господин Цзюнь быстро натянул одеяло, чтобы накрыть компрометирующий участок тела. Затем он посмотрел вокруг внимательно, а потом быстро поднял свою задницу, чтобы снять штаны. Ему было бы очень неудобно, если бы он не сделал этого.

Его движения были несравнимо быстрыми и ловкими, когда он снимал одежду. Он держал одеяло с одной стороны, и растянулся на другой, чтобы сбросить их…

Однако…

Вдруг…

БАБАХ!

Дверь комнаты неожиданно с ужасным треском открылась, едва не разлетевшись на куски в тот самый момент, и Дедушка Цзюнь влетел с его белой бородой под тревожным лицом. Он влетел в комнату и заорал, широко открыв рот:

- Ты, сопляк! Ты всё ещё не встал! Ты не знаешь, сколько сейчас времени?!

Он пришёл в этот чрезвычайно неловкий момент по чистой случайности. К счастью, это был мужчина...

Цзюнь Мосе чувствовал себя жутко. Он натянул одеяло назад, как молния. Затем он закричал из-под этого прикрытия:

- Я встану! Я встану! Но сначала выйди!

- Что ты держишь в руках? – дедуля Цзюнь что-то заподозрил. И не только он не ушёл... он сделал два шага вперёд. Затем он нахмурился и гневно оглянулся, прежде чем закричал:

- Вытащи это и дай мне посмотреть!

- Нет! Это ничего... это ничего! – Цзюнь Мосе чувствовал, что никогда не был в такой сложной ситуации ни в одной из своих жизней. Он зарылся ещё глубже в одеяло, жалуясь:

- Дедушка, у тебя нет вежливости! Я спал, а ты влетел сюда, как ураган! К счастью у меня нет жены. Но если бы ты нашел жену для внука... ты бы так делал, если бы она была здесь со мной?

«Что он сказал?»

Дедуля Цзюнь стал чрезвычайно сердитым. Его глаза наполнились темнотой, когда он сказал: