Тан Цзэмин проснулся за пару часов до рассвета от быстро бьющегося сердца в груди и глубокого прерывистого дыхания, словно он только что пробежал несколько ли и теперь пытался перевести дух. Лю Синь рядом всё ещё спал, ровно дыша ему в плечо, съежившись на циновке. Поправив на нем одеяло и укрыв вторым, которое парень снова сбил к ногам в бесформенную кучу, Тан Цзэмин выбрался наружу.
Он всегда вставал ни свет, ни заря в отличие от Лю Синя, который любил поспать до полудня, что удавалось ему крайне редко. Ещё вчера, проснувшись и не найдя юношу рядом, Тан Цзэмин поразился, что тот вылез из постели сырым утром без особой на то причины.
Тан Цзэмин вышел на улицу, тут же замирая и провожая взглядом юркнувшую из другой двери фигуру в ярких одеждах, слыша стук рисовых зерен, оброненных несущемся на всех парах толстячком. Судя по всему, тот утащил немного еды с кухни и теперь решил скрыться подобно вору в утреннем тумане. Не то чтобы ему удавалось остаться незаметным, как он думал, – яркая ряса отчетливо виднелась сквозь утреннюю завесу, колыхаясь из стороны в сторону.
Вскинув бровь и понаблюдав за метаниями монаха до тех пор, пока тот не скрылся за углом одной из пристроек, Тан Цзэмин от души потянулся и направился на кухню, чтобы приготовить завтрак.
Лю Синь проснулся через пару часов. Всеми силами пытаясь скрыть сонливость во влажных глазах светящихся довольством от долгожданного отдыха, он с небывалым аппетитом съел приготовленные Тан Цзэмином суп с клецками и шарики из клейкого риса, посыпанные сахарным порошком, и теперь наслаждался чашей горячего чая настоянного на финиках.
Подперев голову рукой и неотрывно смотря на него весь завтрак, Тан Цзэмин сказал:
– Горы и чистый воздух идут тебе на пользу.
Лю Синь пробурчал в чашу чая:
– Можно подумать, в Яотине воздуха мало.
– Там слишком душно и воняет. Особенно летом.
Парень замер, чуть вытягивая лицо:
– В нашем доме воняет?
Мальчик рассмеялся, подливая ему чай:
– Нет, но город никогда не сравнится с горами.
– Могу купить нам по душистому вееру.
Тан Цзэмин тут же вскинулся и унесся в комнату, выходя через пару минут, держа руки за спиной.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо
Любовные романыХудшее, что по мнению Лю Синя он когда-либо делал - это когда он, ведомый своим любопытством, перелистнул в конец странной книги, желая узнать концовку истории. Каково же было его удивление, когда он узнал, чем всё закончится для того мира. Худшее...
