Волком выл ветер, уносясь вместе с листвой навстречу лунному свету. В небольшом павильоне у берега, резные окна горели тёплым золотым светом, подобно светлячкам в ночной темноте.
Приоткрыв глаза и обнаружив себя лежащим на постели, первым делом Лю Синь перевёл взгляд в сторону окна. На дворе стояла ночь. Эта же или предыдущая – он понял не сразу. Но, прислушавшись к телу, что немного затекло после длительного лежания, предположил, что проспал весь следующий день и полночи.
С момента прихода Тан Цзэмин не успел сказать и слова. Лю Синь, сморённый слабостью и усталостью, уснул, едва голова коснулась подушки. Взяв меч, его тело не выдержало внутреннего дисбаланса сильного клинка и истощения ци, вследствие чего он быстро вымотался.
Свет свечей в комнате мягко струился по серебряным узорам на белом мече. Покоясь на резной подставке, Лимин, впервые за годы выбравшись из заточения мрака, сиял сейчас, ловя на себе блики огней, будто впитывал их и наполнялся внутренним светом.
Сев в постели и оперевшись о спинку кровати, Лю Синь глубоко вздохнул, глядя на меч.
В прошлом он не воспринял слова старейшины Ци всерьёз, но теперь, прокручивая в голове сказанное, наконец ощутил, что единение со своим мечом может принести обоюдное облегчение. Подобно Лимину, впитывающему в себя свет, он точно так же чувствовал внутренний подъём и духовное насыщение.
Хотелось встать и вновь подхватить клинок, чтобы станцевать парный танец со сталью ещё раз. Но слабость, вызванная простудой и истощением ци, вынужденно заставили его отложить эти мысли.
Пусть тело и было временно ослабевшим, дух в груди бойко бился.
Услышав шаги со стороны кухни, Лю Синь повернул голову.
Тан Цзэмин вошёл в комнату, держа в руке глубокую миску с клубящимся над ней паром. Тут же поняв по запаху, что то был имбирный отвар, Лю Синь подавил в себе желание фыркнуть.
Однако во время сна его состояние немного ухудшилось, прибавив головокружение и озноб, что накатывал волнами, поэтому даже чаша горького отвара не казалась сейчас столь отвратительной.
Взяв протянутую миску в руки, Лю Синь сделал глоток горячего бульона, что тут же прокатился по горлу и ещё большим жаром обдал всё тело.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо
RomanceХудшее, что по мнению Лю Синя он когда-либо делал - это когда он, ведомый своим любопытством, перелистнул в конец странной книги, желая узнать концовку истории. Каково же было его удивление, когда он узнал, чем всё закончится для того мира. Худшее...
