Неделю спустя на дальней части хребта из клети вырвались демоны, вследствие чего на их отлов бросили основные силы ордена, состоявшие из старших учеников. Взяв с собой чуть меньше сотни человек, Тан Цзэмин провёл там два месяца, устраняя ущерб в разрушенных пещерах для медитаций и отлавливая демонов по всей горе.
Первый снег выпал ещё до его возвращения, оседая на крышах домов и большими хлопьями кружась по улицам ордена. Вид заснеженных гор отнюдь не надоедал жителям этого места, поэтому ученики, обладающие духовными корнями воздуха, то и дело разгоняли наплывающие туманы и ветры, позволяя снегу мягко ложиться на павильоны и пагоды.
Орден готовился к празднику Зимнего солнцестояния¹, отчего тут и там тянулись гирлянды, украшая дома и деревья. Младшие ученики, сбегая с уроков под предлогом практики своих сил, создавали праздничную атмосферу из всевозможных предметов, начиная от шишек, что покрывали серебряной пылью, и заканчивая зачарованными перьями, что обращали в ледянки. Атмосфера близящегося празднества не обошла стороной даже Целительский павильон. Подъехав в одно из утр к территории павильона на своей лошади, Лю Синь увидел несколько кривых снеговиков и немного покосившиеся гирлянды, окутавшие кусты можжевельника и ещё несколько хвойных деревьев. Задорный смех по меньшей мере десятка детей дал ему ответ на вопрос, кто являлся зачинщиком безобразия. Тихо рассмеявшись и спешившись, Лю Синь не стал отгонять раззадоренных предстоящим празднеством детей, налив тем по чашке чая и забрав вино у присоединившихся к веселью подручных.
Стряхнув с тяжёлого мехового воротника снег, Тан Цзэмин перешагнул порог «Хмельного соболя» и прошёл к столу, по пути кивнув занятому гостями Лу.
Взяв с подноса прислужницы кувшин горячего вина, он с грохотом опустил его на столешницу и сел на стул. Спящий за столом юноша тут же вскинулся и моргнул сонными глазами.
– О, Цзэмин, – протянул Шэнь Фэйсяо и скрыл зевок в вороте своего голубого плаща.
– Почему ты спишь как бродячий кот в тавернах и лавках уже несколько недель? – спросил Тан Цзэмин.
Шэнь Фэйсяо передёрнул плечами и почесал щёку. Проигнорировав вопрос, он вскинул руку и крикнул:
– Дядя Лу! Можно мне миску стеклянной лапши и рубленую говядину под острым соусом и молотыми орехами?
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо
RomanceХудшее, что по мнению Лю Синя он когда-либо делал - это когда он, ведомый своим любопытством, перелистнул в конец странной книги, желая узнать концовку истории. Каково же было его удивление, когда он узнал, чем всё закончится для того мира. Худшее...
