Оставшуюся часть пути Тан Цзэмин ехал с Чжан Хэцзянем и Шэнь Фэйсяо позади, вкратце обрисовывая произошедшее и избегая деталей о том, кем именно был их провожатый, пока Лю Синь сверлил тяжёлым взглядом спину едущего впереди Сяо Вэня.
В отличие от Тан Цзэмина, который тут же подметил изменения в их старом друге, Лю Синь же списал всё на то, что тот попросту обнажил своё истинное лицо.
Нелюдимый, молчаливый и сосредоточенный на задании генерал.
Лишь одна мысль о том, что вся ранее демонстрируемая лёгкость и праздность его друга оказалась лишь маской, с помощью которой он так легко расположил его к себе и заставил довериться, и с которой он добивался поставленной цели, подкатила кислый ком к горлу.
Внезапно раздался приглушённый клич Байлиня, кружащего над их головами.
Переведя взгляд за плечо Сяо Вэня, Лю Синь заметил среди деревьев огни.
Спустя четверть часа все пятеро коней остановились на скале, с которой открывался вид на поселение. Несмотря на свои небольшие размеры, оно пестрило красками и гудело от шума ночного гульбища на многие ли вокруг.
Город за соседней горой в корне отличался от Тайчжаня своей... дикостью. Ранее увиденное Лю Синем празднество было богатым и пышным, однако не так уж и выбивалось из его представлений гуляний в больших городах. Это же место представляло из себя скорее охотничий городок со своими порядками и законами. Незнакомые песни и музыка лились со всех сторон, а прилавки изобиловали грубо сколоченными изделиями из дерева и практически никак не обработанной кожи. Яства также не представляли собой приглядного зрелища: кипящие чаны с торчащими из них птичьими лапами и жареные цикады источали собой столь удушающий запах, что Лю Синь испытал желание прижать руку к лицу, чтобы закрыть нос.
Всё поселение будто состояло сплошь из варваров, которым были незнакомы ни правила поведения, ни общественный уклад в большинстве городов. Отовсюду слышались гомон и выкрики: мужчины басили наперебой, сидя в открытых тавернах за столиками и требуя прислужников поторопиться с вином и закусками, стуча по столешницам гнутыми чарками и сыпля бранью; женщины, в грубых нарядах из звериных шкур и кожи, ничем не уступали им в выкриках, восседая на их коленях и размахивали руками, разливая вино и бранясь.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо
RomanceХудшее, что по мнению Лю Синя он когда-либо делал - это когда он, ведомый своим любопытством, перелистнул в конец странной книги, желая узнать концовку истории. Каково же было его удивление, когда он узнал, чем всё закончится для того мира. Худшее...
