Гу Юшэнг закрепил меч на поясе, после чего раскрыл вещмешок и отошел к стеллажу с фигурками на полках и засушенными травами, стоящему в гостиной лекаря. Хлопнув по задней стенке, он с шорохом выдвинул потайной стеллаж, в котором висело с десяток клинков всевозможных размеров, и разом подхватил не меньше шести в руки, вновь направляясь к столу.
Цзин с беспокойством во взгляде осмотрел бессознательного Тан Цзэмина, сидящего с завязанными за спинкой стула руками.
Помимо веревки на запястьях, его шею оплетал золотой плотно прилегающий к коже обруч – блокирующий духовные силы и подавляющий физические.
Цзин вздохнул:
– Обязательно было делать это?
Гу Юшэнг, вновь подойдя к стеллажу, ответил:
– Нет времени на споры и истерики. Нам так или иначе нужно убираться отсюда, пока не заявился кто похуже тварей или темных заклинателей. Остаточная энергия от гидры всё ещё распространяется от города, а это как пир для ублюдков.
Цзин задал ещё один вопрос:
– А как же Лю Синь?
Гу Юшэнг на миг замер, после чего продолжил собирать сумку, складывая в неё всё припасенное в доме лекаря оружие, которое рассовал после возвращения с севера.
Он ответил:
– Я отдал приказ своим людям найти его. Я едва разыскал Тан Цзэмина, у меня нет времени шнырять по всему городу в поисках ещё и его.
Цзин обеспокоенно сказал, приподнимаясь из-за стола:
– Я тоже поищу его. А как найду, направлюсь на восток.
– Ты едва на ногах стоишь! – тяжелым голосом прикрикнул Гу Юшэнг. – Тебя свалит даже самое слабое заклинание, и тогда хрена с два мы соберём все пять мечей, чтобы вновь активировать защиту людского царства! – обернувшись к Цзину, он добавил: – Или ты хочешь повторения тринадцатилетней давности, когда один из нас погиб, а остальные стали бесполезными кусками дерьма, влачащими жалкое существование?
Цзин растерянно посмотрел на него и опустился обратно на стул. Даже такое незначительное действие вызвало вспышку боли в груди из-за сломанных рёбер.
Увидев, как скривилось его лицо, Гу Юшэнг хмыкнул, подтверждая свои слова.
Цзин посмотрел на Тан Цзэмина после чего вернул взгляд на друга.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо
Любовные романыХудшее, что по мнению Лю Синя он когда-либо делал - это когда он, ведомый своим любопытством, перелистнул в конец странной книги, желая узнать концовку истории. Каково же было его удивление, когда он узнал, чем всё закончится для того мира. Худшее...
