Любовь - больше, чем слово 识汝不识丁 [shí rǔ bù shídīng]

Глава 8. Часть 9.

Глава 8. Непримиримая вражда

Часть 9.

Третий месяц года, заметно потеплело.

Тао Мо наконец-то снял своё тяжёлое ватное пальто. А то после его болезни, даже когда он уже поправился, Лао Тао и Хао Гоцзы всё равно продолжали беспокоиться, и при малейшем дуновении ветерка заставляли его одеваться в несколько слоёв, так что, куда бы он ни шёл, был похож на катящийся клубок пряжи.

В целом, его продержали в постели пять или шесть дней, а потом посадили под «домашний арест» в уездной управе ещё настолько же, прежде чем Лао Тао смилостивился и разрешил ему выйти проветриться.

Хао Гоцзы, не дожидаясь его распоряжения, сам догадался, что пора готовить повозку.

Тао Мо сел в повозку, но вместо того, чтобы отправиться в поместье Гу, поехал на рынок.

Хао Гоцзы подумал, что пока молодой господин болел, Гу Шэ приходил два раза и оба раза приносил ему укрепляющие лекарственные средства, и хотя это не какая-то невидаль, но и нельзя сказать, что совсем мелочь. Должно быть, молодой господин хочет вручить ему ответный подарок [270]. Вот только интересно, хватит ли денег, которые дал ему перед выходом Лао Тао?

Прибыв на место, Тао Мо откинул занавеску и вышел из повозки. Сперва Хао Гоцзы хотел пойти вместе с ним, но Тао Мо остановил его, жестом подав знак задержаться.

Очень скоро Тао Мо вышел из торговых рядов, держа в руке небольшой бумажный кулёк.

— А не слишком ли скромненько для подарка молодому господину Гу? — тихо пробормотал Хао Гоцзы.

— Молодому господину Гу? — удивлённо переспросил Тао Мо, — Когда я говорил, что хочу подарить это ему?

На этот раз подошла очередь удивляться Хао Гоцзы:

— Если не молодому господину Гу, то кому тогда?

— Я собираюсь навестить И Юя, — с момента последнего визита И Юя, Тао Мо не покидало ощущение какого-то удушья, как будто что-то сдавливало его грудь, и для душевного спокойствия ему непременно нужно было пойти и убедиться самому.

Хао Гоцзы был не согласен, но Тао Мо так долго болел и не мог свободно выходить на прогулки, так что он не захотел портить ему удовольствие, поэтому сказал: