Сквозь бушующее пламя*

- 85 -

Вокруг постоялого двора, где жил Мукун, столичная гвардия непрестанно патрулировала улицы, а в близлежащих улочках и переулках пряталось множество переодетых в простую одежду императорских гвардейцев.

Мо Чи затаился в темном углу улицы. Когда мимо него, не заметив его, прошел отряд гвардейцев, он вскарабкался на стену и бесшумно спрыгнул на крышу постоялого двора.

Шедший в конце отряда гвардеец, казалось, почувствовал неладное и громко крикнул:

- Кто здесь?

Но Мо Чи уже исчез за стеной, не оставив никаких следов.

- Что случилось? - спросил начальник караула.

- ... Все в порядке. Ваш подчиненный просто ошибся.

Охранник с сомнением огляделся вокруг и поспешил догнать свой отряд.

Постоялый двор, где расположился принц Мукун, был небольшим и простым с виду. Изначально его открыл богатый делец из Уцзинь специально, чтобы принимать в нем иностранных гостей. Поэтому было вполне разумно разместить принца Мукун именно здесь.

В настоящее время во всем постоялом дворе царила тишина. Не считая комнаты, которую занимал принц Мукун, во всем здании, хоть оно и было ярко освещено, почти никого не было видно.

Всю прислугу, работавшую здесь, заменили на слуг из дома Чжун Яня, и все они ждали возле комнаты принца Мукун. Во дворе было мало людей, и лишь из конюшни доносилось фырканье лошадей.

Мо Чи спрятался возле конюшни, пристально разглядывая четырехэтажное здание постоялого двора.

Это место охраняли несколько человек, и, если неосмотрительно приблизиться к ним, они наверняка заметят это.

Мо Чи нельзя было обвинить в недостатке терпения. Он устроился за колонной и начал терпеливо ждать.

Сейчас еще не истек час сюши. (1) Насколько Мо Чи знал Ду Таньчжоу, тот еще как минимум, будет работать часа четыре.

У Мо Чи еще оставалось время, которого ему должно было хватить.

Впрочем, ему не пришлось долго ждать, вскоре возле постоялого двора послышался стук лошадиных копыт.

За воротами остановилась повозка, и из нее вылез мужчина средних лет с огромным животом.

На нем была одежда Уцзинь, на его шее висело ожерелье в три слоя, и все пальцы его рук были унизаны блестящими золотыми перстнями. Даже ночью его украшения сияли ослепительным блеском.