Сквозь бушующее пламя*

- 42 -

Часть вторая.

Когда Мо Чи проснулся на следующий день, он обнаружил, что резиденция Ду изменилась до неузнаваемости.

Весь дом был украшен огнями и праздничными украшениями, и на дверь крыла, где жил Мо Чи, были наклеены персиковые талисманы. (1)

Мо Чи посмотрел на изображения духов-хранителей(2) и, подняв руку, коснулся их, но оказалось, что чернила еще не высохли.

В тридцатый день двенадцатого лунного месяца, в канун Нового года все слуги в доме были в приподнятом настроении, они радостно сновали по всему дому, занимаясь уборкой и развешивая украшения.

Мо Чи немного постоял, вертя головой по сторонам. Он увидел такие же амулеты на двери спальни Ду Таньчжоу, но ни хозяина дома, ни его преданного слуги нигде не было видно.

Он вышел во двор и увидел, как Ду Чжо вместе с управляющим вешают на карниз два самых больших фонаря.

Все были заняты, кроме Мо Чи, которому было нечего делать.

Он постоял какое-то время перед дверью, наблюдая за тем, как вешают фонари и, когда Ду Чжо спрыгнул с лестницы, он спросил его:

- А где ваш хозяин?

Ду Чжо, отряхивая пыль с рук, ответил:

- Его величество устраивает во дворце застолье в канун Нового года, чтобы провести новогоднюю ночь вместе со своими чиновниками. Если хочешь увидеть хозяина, боюсь, тебе придется подождать до завтрашнего утра. Он сможет покинуть дворец только после часа цзиши, (3) после того, как состоится первое в новом году утреннее собрание при дворе.

Мо Чи был вынужден признать, что как только он узнал, что Ду Таньчжоу нет дома, его радостное предвкушение праздника испарилось в мгновение ока.

- Ну вот, а сам говорил, что на Новый год можно поесть пельменей, сидя у печи, и вместе полюбоваться цветами зимней сливы, покрытыми снегом... - пробормотал Мо Чи и, не чувствуя больше никакой радости, вернулся обратно.

Это апатичное состояние не покидало его до самого вечера. Повар приготовил пельмени, а также кучу разных блюд для роскошного праздничного стола.

Снежные хлопья густо сыпались с неба, и снег наполовину скрыл желтые цветы зимней сливы, которые тускло мерцали в лунном свете.