Эмилия Поттер

Глава 29. Нужно жить дальше

Жизнь с Гриндевальдом была насыщена и весела. Мы посетили почти все магические музеи Лондона, где Гелла рассказал мне очень много интересного. Особенные моменты очень понравились Тому. Наверное, они понравились ему потому, что они были о Темной магии.
В один прекрасный вечер, когда мы сидели в ресторане, который находился в отеле, где мы остановились, Гелла сообщил мне одну новость.
— Я хочу открыть свою школу Тёмных искусств на территории развалившегося Советского Союза, — обыденным тоном сказал он, уминая огромный кусок шоколадного торта. — Что ты думаешь? — спросил у меня.
Я никогда бы не подумала, что столетний старик способен на такое неожиданное решение. Он решил открыть школу. Школу, изучающую Тёмные искусства. Школа должна быть на территории развалившегося в прошлом году СССР. Сейчас эта страна, кажется, называется Россией. От его заявления я была, мягко говоря, в шоке.
И в шоке я была не от безумства этой идеи, а от того, что он думает совсем о другом. Он должен думать о деле Сириуса, а не о построении собственной школы!
— Какую школу? — переспросила я, отодвигая от себя тортик. Есть совсем не хотелось. — Ты о чём вообще думаешь?! Скоро будет судебное разбирательство на счёт Сириуса, а ты думаешь о какой-то школе! — возмущенно сказала, смотря на него разгневанным взглядом.
Гелла оскорблённо на меня посмотрел и закинул в рот виноградинку.
— Я думаю о Сириусе, — сказал он. — Но я не могу думать только о нём. Нужно же, в конце концов, разнообразие.
Я подавилась воздухом от его заявления и закашляла. Гриндевальд заботливо подал мне стакан воды.
— Ты думаешь только о себе, Гелла! — сказала я, откашлявшись и выпив воды. — Ты не думаешь о других!
Хорошо, что в сейчас в ресторане никого не было, а то на нас бы все смотрели. Ну, на нас и сейчас смотрят. Официанты поглядывали на нас, молча слушая нашу перепалку.
Я глубоко вздохнула, вспоминая ту книжку по психологии, которую мне дала Вайолет перед тем, как я ушла. Там писали, что при повышенном волнении нужно применять специальную технику дыхании. Глубокий вдох, долгий выдох — и так множество раз.
— Я пошла спать, — сказала я, вставая. — Спокойной ночи.
Гелла промолчал, только взглянул на меня своими разномастными глазами, в которых нельзя было узнать о чём он думает или чувствует. Сразу видно — опытный Тёмный Лорд.
Я зашла в позолоченный лифт и с раздражением поправила дорогое красное платье. Его мне подарил Гелла. Он считал своим святым долгом дарить мне подарки, прикрываясь заявлением «Я же твой опекун, принцесса!» и многими другими того же типа. Я глубоко вздохнула. Лифт открылся и я, пройдя по коридору, зашла в свой номер. Обвела его глазами. Сразу видно, что он очень дорогой. Позолоченная мебель в королевском стиле, фарфоровая посуда, стоящая в дорогом стеклянном шкафу, бархатные покрывала и огромные картины на всю стену. А еще были большие окна. И единственное, что мне здесь нравилось — это окна. Иногда я смотрела на звёзды, лежа в кровати. Смотрела я прямо на созвездие Большого Пса. Точнее, на одну звезду. Самую яркую звезду ночного неба. Я смотрела на звезду Сириус и не могла сдержать слёз, вспоминая разговор, произошедший очень-очень давно.
Сириус сажает меня к себе на коленки в ночном парке. Я, не смотря на позднее время, была очень весела и мне хотелось поискать приключений, как в мультике «Великий мышиный сыщик». Мне совсем недавно исполнилось пять лет и я получила в подарок самую настоящую метлу для детей. Сидя на коленках у Сириуса, я смотрела в большое ночное небо.
— А почему ночь красивее, чем день? Почему ночное небо тёмное, а дневное светлое? Почему звёзды такие яркие? — начала я терроризировать вопросами Сириуса.
Он заботливо провёл по моим волосам. И грустным голосом начал рассказывать историю:
— Я расскажу тебе одну историю. Когда-то давным-давно у одной девушки были очень длинные черные волосы. Она очень сильно любила их и каждый день расчёсывала их по нескольку часов. Но её сестра была не так красива, как она. Её волосы были золотыми, как золото, а глаза голубые, как небо. Но все любили больше черноволосую, темноглазую сестру, а её не замечали. Поэтому ночью она отрезала чёрные волосы сестры. Утром черноволосая красавица, увидев, что её волосы отрезаны, горько расплакалась. Её слёзы превратились в яркие бриллианты. Боги, увидев слёзы прекрасной девы, решили пожалеть её и поместили её длинные черные волосы с яркими бриллиантами на небо, а саму деву превратили в луну. Сестру же решили наказать и поселили её на солнце, её волосы стали лучами солнца, а глаза сделали небо ещё ярче. Но все любили больше красивую и тихую ночь, чем день — в этом и было наказание богов для златовласой девы. Её сестру, ставшую луной, всегда любили бы больше, чем её.
Я захлопала глазами.
— То есть они обе никогда не будут счастливы?
— Конечно будут!
Я молча смотрела на него, а потом посмотрела на небо. Звёзды сияли очень-очень ярко. Особенно одна.
— Смотри! — я указала на самую яркую звезду. — Она такая яркая!
Сириус посмотрел туда, куда я указывала. Тихо рассмеялся.
— Знаешь, Эмили, у каждой звезды есть имя, — сказал он. — Эту звезду зовут Сириус.
Я удивлённо посмотрела на улыбающегося крёстного.
— В честь тебя назвали звезду?! — взбудоражено спросила я, а он расхохотался.
Я надула губы, не понимая почему он смеется.
— Нет, Эмили, — отсмеявшись, покачал он головой. — Меня назвали в честь звезды.
— Почему?
Он пожал плечами.
— У нас в семье такая традиция.
Я молча посмотрела на небо. Сириус наклонился к моему уху и тихо-тихо сказал:
— Когда будешь смотреть на эту звезду — вспоминай меня и этот вечер.
— А если я забуду?
— Поверь мне, ты никогда его не забудешь, — улыбнулся он и заправил выбившуюся прядь мне за ухо.
Я, прижавшись к двери спиной, медленно оседала на пол. Я плакала, вспоминая ту чудесную ночь. Тогда я ничего не понимала. Тогда я была так счастлива. Я думала, что уже перешла этот этап. По крайней мере, когда решали дело по моей опеке, я даже и не думала о Сириусе и ни разу не заплакала. Я думала, что слёзы ушли. Но нет.
— Я запуталась, Том, — всхлипнув, сказала я дрожащим голосом, притянула колени к себе. — Я очень сильно запуталась.
Том сел рядом со мной и смотрел на меня нежным взглядом. Я посмотрела на него.
— Что мне делать? — спросила я. — Что делать дальше, Том?
Он стёр слезинку с моей щеки. Заботливо улыбнулся.
— Будь сильной, Эмили, скоро всё пройдёт, — просто сказал он. — Скоро всё это закончится. Ты научишься не показывать свои слёзы и боль. Рано или поздно ты научишься.
— Но я не хочу, чтобы мне было больно, — прошептала я.
Том вздохнул.
— У тебя нет выбора, Эмили.
Я расплакалась и он притянул меня к себе, обнимая.
— Почему? Почему это всё происходит со мной? — рыдала я ему в грудь. — Почему, Том?
Он молчал.
И это молчание, доказывало одно.
У меня опять не было выбора.