По приезду в Хогвартс нас сразу отвели в Больничное Крыло, чтобы проверили всех. Меня проверяла лично Марта Крэмкот, которая когда-то спасла меня, почти мертвую, вытащила с того света.
Она осмотрела меня. Посмотрела на мои старые шрамы. Проверила состояние мышц поврежденной правой руки. А потом сказала взволнованной МакГонагалл:
- Отведите ее к психологу. Физически она абсолютно здорова.
Меня незамедлительно отвели в отведенный для психолога кабинет. Оттуда вышла заплаканная Парвати, Браун со спутанными золотыми волосами, которые теперь напоминали мочалку, тут же отвела ее в другую комнату. Я смотрела ей вслед потрясенно, словно до меня только что дошла какая-то странная истина.
- Мисс Поттер, прошу вас, - Вайолет приветливо открыла дверь и я, немного замешкавшись, зашла внутрь.
Мы говорили о всяких глупостях, не затрагивая тему сегодняшнего нападения. С одной стороны это было расслабляло, заставляя думать, что это вполне обычный день, а с другой это меня бесило. Погибли дети. Погибли ни в чем неповинные дети.
Тем временем Хиггс вещала свое:
- ... и вот я говорю ей, что у нее нет ни капли того самого черного чая с листьями...
Я смотрела на нее и не могла понять ни ее, ни логику, которой она придерживается.
- Хватит, - глухо сказала я.
Психолог тут же замолчала и произнесла:
- Теперь ты хочешь мне все рассказать?
Я не стала ни кивать, ни говорить что-либо. Слезы заполнили мои глаза и я просто смотрела на нее полными слез глазами.
- Это я виновата, - хрипло сказала я. - Они пришли за мной. Но... но они не смогли меня найти... и поэтому стали обворовывать и убивать других...
- А в чем твоя вина?
- Я пряталась, - просто ответила я. - Меня заперли в купе, и я, как дура, сидела там, хотя должна была вырваться и показать им всем, я имею в виду Пожирателей, где раки зимуют. А я вместо этого... сидела и пряталась.
Лицо психолога осталось непроницаемым, но она все-таки сказала:
- Твоей вины в этом нет. Если бы они нашли тебя, то жертвы все равно бы были. И даже больше. Тебя окрестили Избранной. Любой в этом замке, понимающий значение этого слова, стоял бы за тебя горой. Эмили, в этом нет ни капли твоей вины. Ты не виновата в том, что твое имя стало оскоминой для Темного Лорда, а его слуги выполняют каждое его приказание. В том, что произошло нет твоей вины. Вина лежит только на Том-Кого-Нельзя-Называть.
Я покачала головой.
- Нет. Я так не думаю, - упорно говорила я хриплым голосом со слезами на щеках. - Они искали меня.
- Эмили, послушай...
- Они искали меня!
Я не выдержала и заплакала в голос.
Говорят, что смерть - лучшее, что могло приключиться с человеком. Говорят, что смерть освобождает нас от бремени настоящего, жизни в целом. Смерть - очередное приключение, которое всегда туманно и закрыто серой тканью небытия.
На самом же деле все слова об этом ложь. Чистая ложь. Нет ничего святого в смерти, как и нет ничего прекрасного в ней. Нас положат в красивый гроб. Выкопают для гроба яму. Положат туда. Прочитают речь, восхваляющую нас и наши достоинства, пропуская мимо ушей все косяки, ужасы жизни и прочие наши недостатки. А потом мы станем кормом для червей, наши имена исчезнут, а могила будет так и стоять, пока о ней не забудут.
И тридцать пять человек вынуждены пройти этот этап в свои одиннадцать, двенадцать, четырнадцать, шестнадцать лет. И никто не стал заступаться за них, как следовало бы!
Я не заступилась за них.
Слизнорт не заступился.
Том не заступился.
И при мысли о том, что твой любимый человек оказался гадостным человеком, не ставшим спасать невинных детей, становилось плохо.
Я опять начала задыхаться. От слез, от боли в груди, от понимания того, что война и смерть нашли всех даже здесь, в Хогвартсе, «самом безопасном месте во всей Европе».
Хиггс принялась отпаивать меня успокоительными и капсулами антидепрессантов. Я все равно плакала, хотя и перестала задыхаться.
- Ты не должна винить себя. И никто не должен винить тебя, - твердо сказала Вайолет. - Война несет за собой ужас, смерть и разрушения. И никто не в состоянии остановить.
Я кивнула, соглашаясь. Легче согласиться, чем доказывать свою правоту.
- Знаете, мэм, я поняла, почему не стала вылезать сразу же после того, как меня заперли, - неожиданно сказала я с грустной усмешкой. - Я ведь могла разбить окно, дверь, перебить всех нахрен, но вместо этого я стояла и думала. С каких это пор гриффиндорцы думают? Я просто хотела выжить. Представляете? Выжить и это... это так глупо. Глупо, глупо, глупо! - я вдруг рассмеялась. - Все так... так... глупо!
Я смеялась и смеялась, пока не поняла, что все мои слезы превратились в истерику. Стопроцентную истерику.
Я плакала, смеялась и думала, что жизнь несправедливая сука, а смерть просто шлюха, раз готова принимать в свои чертоги любого.
