Эмилия Поттер

Глава 164. Док

Гермиона смотрела на меня настороженным взглядом и раз по пять спрашивала про самочувствие и не хочу ли я уйти с занятия. Рон посматривал осторожно, словно боясь, что я прямо в эту минуту начну резать себе вены и глотать таблетки. Вены я, кстати, ни разу себе не резала. И на все их взгляды только отмахивалась и закатывала глаза.
Преподаватели смотрели на меня грейнджеровым настороженным взглядом. МакГонагалл даже предложила не приходить на занятия в случае плохого (она подразумевала депрессивное) настроения и обратиться к психологу. Я на такую щедрость только улыбнулась. Теперь у меня есть официальное разрешение не приходить на занятия, МакГи не станет же отказываться от своих слов.
Я могла с уверенностью сказать, что о моей (провальной) попытке суицида теперь знали все. Абсолютно все. Даже чертова Скитер с ее скандальными статьями. Конечно, обвинили во всем Малфоев и семью Паркинсон, которые «довели Золотую Девочку до состояния глубокой депрессии и ненависти к себе».
Признаюсь честно - пока читала уржалась до такой степени, что Гермиона подумала, что я задыхаюсь, ужаснулась и попыталась помочь. Потом поняла, что я просто так смеюсь, и нахмурилась, выражая в этом движении бровей все свое отношение к моему приступу психоза (хотя это был даже не психоз, а реакция на тупые мысли, но Гермиона мне не поверила). Я грохнулась со стула, сломав его, и еще пять минут смеялась, лежа на полу рядом с поломанным стулом. Староста львиного факультета посмотрела на меня, как на шизофреничку, и только покачала головой, вновь уткнувшись в свои дурацкие конспекты. Хорошо, что мы делали домашку в моей комнате, а не в гостиной. Тогда мне было бы немного, совсем маленькую капельку, прям маленькую-маленькую, стыдно.
Хотя кого я обманываю.
В свое любимое и незаменимое ОД я вернулась с триумфом, ведь до этого собраний не было, потому что никто не умел творить заклинание Патронуса. Захария Смит, пуффендуец, всегда меня бесивший своими тупыми вопросами, выдал своему дружку шепотом:
- Суицидница вернулась, надеюсь, она хотя бы в этот раз она не попытается умереть раньше победы над Сам-Знаешь-Кем.
Победы над Волдемортом?
Я оглянулась через плечо, заглянув пуффендуйцу прямо в глаза, сверкнула своими изумрудами и холодно улыбнулась. И как ни в чем не бывало начала занятие.
После него, когда Патронусы не получились ни у кого, я села на подоконник в пустом классе, открыла окно и закурила.
Легко, думала я, выпуская сигаретный дым из носа, сделать Героиню ребенка, которому однажды повезло. До последнего меня считали сумасшедшей, утверждая, что Волдеморт сдох давным-давно и я просто выдумываю несуществующего злодея ради популярности и желания снова стать знаменитой. А как только зоофил показал свой нос (которого у него нет), то все сразу провозгласили меня Избранной и вообще едва ли не ключ от Министерства дали. Плевать на факт того, что я действительно являюсь избранным ребенком из пророчества. Разве можно было довериться какой-то шарлатанке, я имею в виду Трелони, в качестве предсказателя? Темный Лорд сам себя подставил, когда попер на убийства младенцев. А теперь этот младенец, став постарше, стал его главной головной болью. И все из-за какого-то пророчества из уст непонятной гадалки на кофе! И все считают ни в чем не повинного ребенка избранным из-за нее!
Логика в моих мыслях присутствовала, даже немного в избытке.
- Мисс Поттер.
Я чуть не подавилась сигаретным дымом уже второй докуренной сигареты и постаралась напустить на себя безмятежный вид задержавшейся ночью из-за неотложных дел студентки.
- Профессор, - вежливо произнесла я, элегантным жестом выбрасывая в открытое окошко заранее затушенную сигаретку, закрыла источник сквозняков и слезла с подоконника с самым невинным видом.
- Что вы делаете в такое позднее время в коридорах школы? - ледяным, проникающим в самую душу подобно дементору, тоном спросил Снейп, вскинув левую бровь в своей ехидной манере.
Я пожала плечами и слегка улыбнулась краешком губ.
- Гуляю, - просто ответила я.
Он прищурил свои черные глаза-туннели.
В коридоре было очень темно, настолько, что черная фигура Снейпа сливалась с мрачным коридором, только его бледное лицо оставалось каким-то ярким пятном на фоне темноты и мрака. Даже палочку не достал для освещения коридора.
- Идите в свою спальню, - приказал профессор по Защите.
Я его проигнорировала. От этого Снейп пришел в бешенство.
- Наглая девчонка...
Смотря на него, я невольно задала вопрос, мучавший меня на протяжении года или около того:
- Скажите, сэр, а кого это - быть шпионом? За кем бы вы пошли, чью сторону бы выбрали?
Снейп замер на полуслове в мой адрес и потрясенно смотрел на мою скромную персону, видимо, гадая какова степень моей наглости.
А что? Мне всегда была интересна позиция зельевара-Пожирателя в этой войне, которая, вероятно, решит исход моей истории. То есть жизни. В этом невинном вопросе не было ничего потустороннего, на мой взгляд. Да и я должна знать, кому доверять, а кому по башке Авадой попадать. Вдруг перепутаю и дело с концами. Хотя я не собираюсь доверять этому мерзавцу и кретину, потому что он мерзавец и кретин, и бесит меня похлеще любого самого тупого Малфоя. Малфои все туповаты, но это не имеет сейчас какого-то особенного значения.
- А вам какое до этого дело? - резко сказал Снейп, сжимая зубы.
Я недоуменно на него посмотрела и незамедлительно выпалила:
- Я являюсь главным участников этой войны. Хочу знать, кто друг, кто враг, а кто так. Но не хотите говорить - не надо. Я прекрасно понимаю, что у вас там друзья, ценное общество и тому подобное. Жаль, что Дамблдор верит в ваше "доброе" сердце и в любовь, - я сделала весьма выразительную паузу, буравя его высокомерным взглядом, - к моей маме.
Время будто остановилось. Остались только мы: депрессивная суицидница, которая хочет избавиться от клейма Избранной, и Пожиратель Смерти, влюбленный в давным-давно умершую гриффиндорку, мать той самой Избранной, что так отчаянно пытается сжить со свету Темный Лорд.
- Пока я лежала в санатории, я думала о многом, - сказала я, мрачно вспомнив те дни, наполненные дурнотой лекарственных средств и собственных мыслей, которые, на удивление, были здравомысленные. - И о вас в том числе. Думала, зачем же такому гаду, как вы, работать на такого чокнутого человека, как Дамблдор. Совершенно разные люди и идеалы. И все равно работали вместе, желая свергнуть Волдеморта с его престола. До меня дошло только через несколько настойчивых часов размышления, - призналась я, раскачиваясь на носках к пяткам. Я улыбнулась той самой улыбкой Волдеморта, которой он обычно награждал тех, чью тайну он раскрыл. - Я и раньше знала, что вы испытывали к ней какие-то чувства, но...
- Замолчите, - велел севшим голосом Снейп. - Заткнитесь и уходите в свою чертову спальню.
- ... я бы никогда не подумала, что они настолько глубокие, - призналась я, не обращая на него ни капельки внимания, больше погружаясь в свои собственные старые размышления. - Я бы не поверила, что вы станете идти на такой риск ради мертвой...
- ПОШЛА ВОН!
Я отшатнулась от взбесившегося профессора и круглыми глазами смотрела на его злое, полное чистой ненависти и презрения, боли и разочарования, лицо.
Извиняться я за правду не собиралась.
- Вы наглая, бессовестная девица, возомнившая о себе невесть что. Я бы никогда не стал защищать вашу шкуру, даже будь вы единственной, кто смог бы победить Темного Лорда, - выплюнул Снейп с такой долей яда и ненависти, что вызвало у меня кривую ухмылку. - Вы такая же, как все Блэки. Думаете только о себе и о своей шкуре. Нет ни капли здравого смысла, нет ничего выдающегося, но зато есть деньги, уйма денег. И ваш этот Гриндевальд. Только благодаря ему вы и остались такой чистой и знаменитой, хотя все уже знают, что вы та еще стерва. Дрянная девчонка.
Вот как.
Видимо, ему надоело высказывание «такая же, как и ее папаша» и теперь решил использовать высказывание «Блэки, деньги и Гриндевальд единственное, что делает ее знаменитой и "чистенькой" девицей».
- Доброй ночи, сэр, - бросила я с презрением, развернулась и ушла.
- Отработка, Поттер! - заорал он мне вслед и я, повернувшись к нему, показала средний палец.
- Сам и катись на свою отработку, ублюдок, - прошипела я и вышла к ближайшей лестнице, стремительно побежала наверх, сбила какую-то ворчащую картину и скрылась за ближайшей дверью кабинета.