Эмилия Поттер

Глава 184. Кукушка прощается

- Ты совсем охренел, а?! Там осталась Гермиона! Ты понимаешь, что она моя подруга! Моя лучшая подруга! Она мне... как сестра! Гермиона - моя сестра! Я готова за нее жизнь отдать, а ты все испортил! Все испортил!
- Когда-то я думал точно также, Эмилия! - блеснул мой похититель глазами в ответ. - Ты еще слаба, тебе нужно лежать...
- Да ни фига ты не думал, ты только власти хотел и сделать то, о чем мечтал, будучи шестнадцатилетним подростком! - крикнула я в ответ, не обращая внимание на его заботу и легкую слабость в теле. - Ты не знаешь, что значит отдавать за кого-то жизнь! Ты не знаешь, что это такое, придурок ты этакий!
- Не знаю?! - он поднялся с кресла и изогнул губы в презрительной улыбке. - Я знаю побольше тебя, Эмилия, я помню, что нужно разделять обязанности и чувства, и знаю, что, выбирая между миром и одним дорогим тебе человеком, ты выберешь второе, хотя правильнее было бы выбрать первое. Я знаю тебя, Эмили. Я знаю твою гриффиндорскую натуру, связанную со слизеринской так крепко, что невольно поражаешься таким противоречиям, я знаю, что ты любишь свою подружку и сделала бы все, чтобы спасти ее, но сейчас ты бы не спасла ее. А умерла сама.
Я заплакала, ощутив свою беспомощность в данной ситуации, когда мнение более сильно в данный момент человека выше моего мнения.
Гермиона осталась там, в лесу, полном оборотней во главе с Сивым, и ее, скорее всего уже ведут в Малфой-мэнор к Волдеморту, а я торчу здесь, в богато украшенном доме, где нет никакой опасности для моей жизни. Как же это несправедливо! Как же неправильно!
- Зачем ты вытащил меня, Гелла? - спросила я, закрывая лицо руками. - Это неправильно! Я должна была ост-таться там! Гермион-на моя под-друга...
Гелла обнял меня, когда я чуть не упала, прошептал:
- Если бы на ее месте оказалась ты, я бы не простил себе твою смерть. Как и твой слизеринец. Мракс и сказал мне, где ты находишься. А уж откуда он знает - я не имею понятия. Принцесса, прошу, не плачь...
И все же это не принесло мне облегчения. Моя подруга оказалась в лапах похотливого оборотня! А я сижу в замке Гриндевальда в безопасности.
- Что ты натворил?.. - прорыдала я ему в черную жилетку. - Что ты натворил, Гелла?.. Вытащи ее, вытащи, прошу...
Гриндевальд молчал. Молчание означало только одно.
Он даже не попытается этого сделать.
Потому что, вероятно, Гермиона уже вне досягаемости, где-то в Малфой-мэноре.

Эрика заботливо поправила мне волосы и улыбнулась ласковой улыбкой. Я, сидя перед зеркалом, созерцала свою печальную физиономию с парой царапин и ссадин, и милое личико Эрики буквально говорило о ее свежести и красоте.
Ее уже достаточно большой живот был прямым напоминанием того, что я здесь лишняя. У Геллы будет ребенок, он должен проводить время с семьей, защищать ее.
- Когда Геллерт принес тебя на руках, всю бледную и ужасно растрепанную, я думала, что ты умерла. А потом оказалось, что ты была без сознания, - говорила она, мягко касаясь моих волос. - Прошло три дня и ты очнулась, милая. Но все время, пока ты была без сознания, Геллерт пытался найти какую-то девочку. Наверное, твою подругу. У нее такое имя странное... Минни... Миона...
- Гермиона, - резко проговорила я. - Он ее не нашел, да?
Эрика покачала головой.
Я вздохнула. И посмотрела в глаза своей «мачехе».
- Мне нужно ее найти. Помоги мне. Прошу, Эрика...
- Геллерт этого не допустит, - резко и холодно произнесла миссис Гриндевальд. - Даже не думай сбежать. Он старается защитить тебя от тебя же самой.
- Эрика...
- Не проси меня об этом, - она резко развернулась и ушла, оставив меня в комнате одну.
Я взглянула на свои руки, вздохнула.
Дверь вновь открылась. Раздались осторожные мерные шаги.
- Прости, Эмили, но я ничего не мог сделать.
Я резко подняла голову, встретившись с глазами Тома. Одетый в черный костюм слизеринец смотрел на меня своими темными глазами, изогнув губы в примирительной улыбке. Я часто задышала, понимая, что двое моих друзей сейчас либо мертвы, либо живы и в плену.
- Кто? - спросила я. - Скажи, прошу, что с ними?
Мракс молчал.
- Скажи, я выдержу, - почти поломанным голосом произнесла я. - Скажи, Том, черт тебя дери!
- Рон погиб. Его поймали, когда он попытался попасть в свой дом с помощью трансгрессии, он слегка промахнулся, не попав под защитный купол, и оказался в руках Беллатрисы, курирующей в тот момент новых Пожирателей, занимающихся слежкой за остатками Ордена. Он... Эмили, не плачь, прошу тебя...
Я слушала все это, глотая слезы, бегущие по щекам. Рон, мой милый друг Рон, который мог придти в самый ненужный момент, мог повести себя, как полнейший дурак, и при этом... Я не могла выразить ту пустоту, что ощутила с потерей своего рыжика Уизли, моего лучшего друга и соратника. Я не могла поверить в то, что он умер, погиб от руки Лестрейндж, перед этим, вероятно, испытав муки Круциатуса и сломанных костей.
Почему я его не остановила тогда? Почему? Если бы я хотя бы попыталась, то он был бы жив! Он бы остался в живых, он бы был рядом со мной и Гермионой...
Что же испытывает моя подруга, полюбившая рыжее недоразумение всем своим сердцем? Что вообще происходит с ней? Жива ли она?
Я вспомнила миссис Уизли, мистера Уизли и братьев и сестру Рона, которые даже не знают, что член их большой и дружной семьи сейчас лежит в могиле... если она, конечно, у него есть.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь подавить рыдания. Получилось ужасно.
- А Гермиона? - спросила я, надеясь, что Том ее спрятал, что он спас ее, что он хотя бы попытался спасти ее.
- Она в Малфой-мэноре. Вместе с Лестрейндж и остальными. Волдеморт тоже там.
Теперь я уже рыдала, не пытаясь остановиться.
Нужно было оставить их в Блэк-мэноре, запереть на все замки и уйти самой в это опасное приключение, где я могла бы погибнуть, но погибнуть, не тронув их.
- Эмили...
Я помотала головой, слезы бежали по моим щекам, словно вода в водопаде. Мысли, что с происходит с Гермионой в Малфой-мэноре становились все ужаснее и ужаснее. Уж лучше бы я оказалась на ее месте, чем стала бы сидеть в безопасности.
Меня развернули и ощутимо встряхнули.
- Эмили!
Я продолжала плакать, меня крепко, едва ли не до синяков держали за плечи. Встряхнули еще раз.
- Эми, прошу тебя.
Том мог его спасти! Почему он этого не сделал?!
- Ты мог спасти его... Ты мог спасти Рона, Том, почему ты этого не сделал?.. - прошептала я, открывая глаза. Том сидел передо мной на корточках, держал за плечи и лицо его было... индифферентным. Безэмоциональным. - Почему ты не спас хотя бы Гермиону?..
Он остался таким же безучастным.
- Я сделал все, чтобы Гермиону оставили в покое, - медленно сказал Том, смотря мне в глаза. - Ее не будут трогать, потому что Волдеморт уверен, что ты ринешься спасать ее. Я пришел сюда, чтобы...
- Чтобы я не пошла спасать ее?
- Да, - согласился он. - Именно за этим.
- Я должна спасти хотя бы ее... Гермиона - последнее, что осталось у меня от прежней жизни.
Мускул на лице Мракса дернулся, но он промолчал. Хотя, подозреваю, он хотел что-то сказать.
- Эмили, он убьет тебя...
Я ответила незамедлительно:
- Он убил множество людей, Том. Рон мертв, понимаешь? Он был моим лучшим другом, а Гермиона обязана прожить хоть какую-нибудь жизнь без него. Это хуже, чем смерть. Это хуже всего.
- Она сможет полюбить кого-нибудь другого.
- А ты бы смог полюбить кого-нибудь другого, если бы я умерла? - задала я встречный вопрос хриплым голосом, касаясь своей рукой его теплой щеки. Том потерся своей щекой о мою ладонь.
- Прошу, - произнес он, - не сравнивай себя и ее. Ты - совсем другое дело...
Я покачала головой, все еще чувствуя дорожки слез на своих щеках.
- Я не лучше нее. Я намного хуже, но ты любишь меня...
Том хотел возразить, но я покачала головой.
- Во мне еще сидит твой крестраж. Я хочу от него избавится. Вернуть его тебе. Сделаем это сегодня.
Том тут же возразил.
- Это опасно и совершенно...
- Если я умру, ты возьмешь мою кровь и продолжишь дело, - жестко отрубила я. - Многие умерли за меня, думая, что я спасаю волшебный мир, а я ничегошеньки не сделала для этого. Рон думал, что я... - мой голос задрожал, но я, сглотнув, продолжила: - Рон думал, что я спасаю волшебный мир, а я только планировала это сделать. Не говори мне ничего, Том. Это нужно было сделать давно.
После долгих и нудных уговоров, пары моих истерик и рыданий, Том с горем пополам согласился.
Завтра с утра мы отправлялись к чертовым камням, проводили ритуал, а дольше...
А что будет дальше могла решить только Судьба. И Смерть. Неожиданно сказка Геллы о Дарах Смерти стала реальной, словно до нее можно было дотянуться, словно она стояла рядом со мной.
Я написала последнее письмо своему... Доку.
«Дэниел, я знаю, что ты, вероятно, не ожидаешь моего письма, но я все равно тебе пишу в надежде, что ты сделаешь то, что я прошу.
Если после ритуала, который я собираюсь проводить вместе со Слизеринцем, я не выживу, то пусть Блэкшир с его умными книгами достанется тебе. Я знаю, ты презираешь волшебство во всем его проявлении, но тебе должен понравится Блэкшир с его колдографами, персидскими коврами и трактатами о разных маггловских (и не очень) науках. Даже если ты попытаешься отказаться, знай, что в завещании ясно и точно прописано твое имя. Представляешь, мне, шестнадцатилетней девочке, пришлось писать завещание. Настоящее завещание. В мои годы многие дети только жить начинают, а я уже заканчиваю. Это так грустно, да?
Мой друг умер. Мой лучший друг умер. Я так не хотела, чтобы кто-то из моих друзей умер из-за меня, а тут мой лучший друг...
Моя лучшая подруга в плену, а я ничего не могу сделать. Ничего. Никогда еще я не чувствовала себя настолько беспомощной, никогда не чувствовала себя... Себя так, словно я и виновата в этом. Хотя, признаться, это так и есть.
Не говори мне свои непонятные неврологические термины. Я все равно нихера не пойму.
Как бы то ни было, Док, это мое последнее письмо.
Я хочу чтобы ты сделал все возможное, чтобы ты стал чем-то большим, чем профессор-шизофреник, отказавшийся от магии. Я знаю, ты намного лучше, чем хочешь казаться.
Сделай все, что нужно, чтобы прожить эту жизнь так, словно она последняя.
Это мое последнее желание.
С любовью,
Кукушка».

Казалось, что прошла целая вечность с того момента, как Том начал произносить шипящие, какие-то отрывистые слова заклятия, а в голове запульсировала тупая боль. Поначалу едва заметная, она нарастала и нарастала, пока не стала такой сильной, что, казалось, голова сейчас просто взорвется. Будто из нее с кровью вырывали что-то, являющееся ее неотъемлемой частью, то, с чем организм не хотел расставаться.
Мысль, что это все было чем-то вроде тех пыток на третьем курсе, не покидала меня.
Я не могла кричать, я просто глубоко дышала и плакала.
Облегчение наступило внезапно, когда я уже мечтала умереть, только бы прекратить эту страшную, выматывающую боль. И продлилось это облегчение недолго. Наступила усталость.
Настоящая усталость, от которой мне было даже тяжело дышать.
Я прикрыла глаза в надежде, что тогда я больше не буду ощущать ее.
И заснула.