Эмилия Поттер

Глава 131. Подарок на Рождество

Конечно, у бабули было прекрасно. Никаких тебе эльфов с их ворчанием, никаких портретов, пытающихся втолковать тебе что-то, никаких других ужасов мира, имя коим пустой холодильник и жизнь на китайской лапше.
У бабули Бэгшот была вкусная еда, вкусная еда и Гелла, наряжающий посаженные им самим яблони гирляндами. И еще он притащил елку, которую по традиции должна была наряжать я, но что-то пошло не так и теперь ее наряжает пират-Гриндевальд.
- Ты не дашь мне ее понаряжать? - спросила я немного обиженно, наблюдая за тем, как он, присвистывая, вешает на елочку еще один яркий шарик.
- Неа, - беспощадно отвечает Гелла и продолжает вешать шарики.
Я нахмурилась и скорчила злую мину.
- Ну, Гелла, пожалуйста...
Он специально, не иначе, уронил стеклянный шар со снеговиком на пол и тот разбился на тысячи осколков, покрывая пол россыпью разбитого стекла и всякой фигни внутри шара.
- Геллерт Гриндевальд! - раздалось сверху, словно гром среди ясного неба.
Я тут же победно улыбнулась. Уж бабуля-то сделает все, чтобы украшение елки было моим рук дело. Гелла тут же сжал голову в плечи и простонал что-то на немецком. Я немецкий не знала, но вот Том знал...
Интересно, где он сейчас? На мои письма он не отвечает, а Гриндевальд молчит, только говорит, чтобы я в это не лезла. Но я уже залезла в это, когда только встретилась с Реддлом, то есть с Мраксом!
Разве я, после всего, что мы пережили, не имею права знать, что творится с любовью всей моей жизни? Разве я не имею права обнять его после нескольких месяцев разлуки? Я же могу поцеловать его и просто побыть рядом?
Очевидно, Том ничего этого не хотел. И писать он мне не писал. Я была в недоумении. Тоска, грусть и печаль сменилась гневом и злобой. Это не я бросила его, это он бросил меня. Почему же я бегу к нему, хотя он заявил мне прямо в лицо, что ему больно меня любить. Признаюсь, я действительно была не в себе, но это... это не значило, что я его не любила или пыталась хоть как-нибудь заставить ревновать. Наоборот, только при нем демон в моей голове усмирялся и мне казалось, что я не совершала тех ужасов с другими девочками и просто попавшимися на руку ребятами. Но Том этого не понимал. Он решил пойти на жертву и, как оказалось, жертва эта была совсем не нужна. Я бы могла сейчас быть с ним, но вместо этого я здесь, хоть и в уютном, но все равно пустом без любимого, доме.
Порой в голове возникали мысли, что все это, вся наша любовь, закончилась. Просто ушла. И при мысли о том, что Том мог полюбить или привязаться к другой, я становилась чертовски злой и грустной. Конечно, маловероятно, что он разлюбил меня спустя два месяца, но... Мракс молчит, не пишет, вообще ничего...
Я в недоумении и просто хочу побыть немного с человеком, который знает меня как открытую книгу. Хочу, чтобы он меня поцеловал или хотя бы обнял. Я хочу, чтобы Том Мракс вернулся ко мне хотя бы на миг и я могла бы просто сказать ему, что была не права, что я виновата, что я жалею обо всем совершенном.
Но я не буду этого делать. Гордость, затаившаяся в глубине сердца, не давала мне совершить такой ужасающий поступок. Она словно кричала мне о том, что у меня нет причин искать общества того, кто сам должен бежать ко мне. Сириус тоже говорил, что стоит бороться только тогда, когда все еще не потеряно. Но я не знала, потерян ли Том для меня или же нет.
Я ничего не знала.
И не уверена, что хотела бы знать.
Раздались шаги и стук трости. Бабуля была такой же, как и всегда: красивое платье в стиле восемнадцатого века, прическа, трость и грозный взгляд. Кажется, кому-то перепадет. И явно не мне.
- Геллерт, - с порога начала она, подходя к непутевому внуку. - Ты что делаешь, негодник? Елку рождественскую должен не ты наряжать, а милая Эмили! А ты, между прочим, должен был украсить камин.
Гелла сделал очень жалобное лицо и сказал несчастным голосом:
- Да, простите меня, любимая тетушка... Я немного забылся... Так приятно вспоминать моменты давно утерянного детства, да и моя рана все время болит, а... а когда я смотрю на эти шары, - он поднял один из красненьких шариков с оленем, - я вспоминаю, что я живой и у меня вся жизнь впереди. Нурменгард давно позади и я здесь с любимыми людьми...
Темный Лорд подводил тему к тому, что он, бедненький и обиженный всем миром, должен наряжать елку. А бабуля Бэгги, разжалобная несчастным видом, повязкой и еще Мерлин знает чем, разрешила ему, поманив меня на кухню угостить печеньем.
- И все-таки, моя дорогая, мне жаль твои прекрасные кудри, - сказала она, смотря на мои укороченные волосы. - Ты была бы такой завидной невестой с длинными-то локонами.
Сорян, бабуль, но мой жених сейчас немного оборзел и мне надо тащить его за уши на плаху... то есть к алтарю!
- Волосы отрастут, - отмахнулась я, поедая тыквенное печенье. - Да и я считаю, что нужно иметь в жизни много опыта, касающегося не только жизненного пути, характера и внутреннего мира, но и внешности. Я думаю, что у меня впереди еще много-много дней. И я собираюсь провести их как можно лучше.
Батильда улыбнулась и протянула мне тарелку с пирогом.
- Кушай, моя сладкая, кушай, -приговаривала она, ставя на стол кучу всякой еды.
Батильда печально посмотрела на мои очки и грустно вздохнула. Для нее мой новый образ был как снег в середине июля. Но она осталась такой же бабулей, желающей накормить дитятко по самые уши. Да еще и Гриндевальд со своим ранением в глаз. Батильда смотрела на нас, как на двух смертельно больных из Мунго, что было и мне, и Гелле на руку. Еды навалом, ничего не делай и просто будь счастлив.
В гостиной, где Гриндевальд устанавливал елку что-то упало. Вернее, это что-то упало вместе с самим Темным Лордом.
Батильда, ворча что-то про немецкую чуму в лице Геллерта, пошла проверить, что же там произошло.
- Ох, Геллерт! - раздался по всему дому крик старушки. - Как же тебя угораздило-то?!
Я пошла посмотреть, что там Гелла опять натворил, и, увидев, что сам Темный Лорд Гриндевальд валяется под елкой с шариками и гирляндой и не может встать, начала смеятся.
- Ух, тебе бы костюм Санты и пускать детей развлекать! - сказала я, стирая слезы смеха с щек. - Нет, ну правда, Гелла... ты просто вылитый Санта, только чуть помоложе, без живота и бороды, и с повязкой на глазу, но и так сойдет! Бороду мы у Дамблдора возьмем, не переживай! - добавила я под его возмущенный взгляд и, не удержавшись, рассмеялась.
Гриндевальд вылез из под елки, поставил все магией на место, проклял магглов с их желанием делать все самим и зажевал обиду, горе и поражение в борьбе с елкой пирогом с яблоками. Яблоки, кстати, были с тех деревьев, что посадил Гелла, поэтому, я думаю, ему было еще слаще их есть.
- Мой внучок, постоянно лезущий во всякие войны, неприятности и прочую баламутицу, - сказала Батильда, ворча себе под нос. - Занялся бы ты лучше, дорогой мой, воспитанием своей дорогой Эмили. Ей уже пятнадцать!
- А мне почти сто, - выпалил Гелла и зажевал печенье. - Возраст это всего лишь цифра.
- Цифра цифрой, но ей скоро шестнадцать, - парировала бабуля, нахмурив поседевшие брови. - Тебе надо больше времени уделять своей воспитаннице, Геллерт, а не устраивать очередные войны. Да и тебе пора подумать о том, что быть Темным Лордом - не самое лучшее занятие в мире.
Гриндевальд, уминающий пирог и все, что было на столе за обе щеки, посмотрел на нее с удивлением. Сделав громадный глоток, он принялся отстаивать свою честь.
- Почему ты так считаешь? Быть Темным Лордом - самое лучшее занятие в моей жизни. Я ни разу не пожалел об этом, бабуль. За исключением тех моментов, когда я был глубоко несчастен из-за отсутствия свободы. Но я тогда был в Нурменгарде и мне жизнь была не мила. Да и к тому же, я хотел бы заметить, что без всей этой движухи на Сириуса и Дамблдора обращали куда больше внимания. Поэтому я молодец, -с этими словали Гриндевальд с довольной улыбкой закинул себе в рот парочку конфеток.
Батильда неодобрительно покачала головой и прошипела себе под нос что-то на немецком.
Хм, разве это не идиллия?
Семейная идиллия.

Батильда ушла спать, а мы с Геллой сидели в гостиной и маялись дурью. Вернее, мы играли в слова.
- Козел, - сказала я и бросила в огонь камина свой самолетик из бумажки, валяющейся на полу.
- Дамблдор, - тут же ответил Гелла.
- Там другая буква.
- Извиняюсь, сказал на автомате.
Мы рассмеялись и я полезла к елке, чтобы посмотреть на свои подарки. Было уже далеко за полночь, а, если быть предельно точным, пять утра и подарки должны были уже тут лежать. Вроде бы их передавали эльфы, но мы с Геллой хлопки не слышали. Хотя мы бы ничего не услышали, потому что играли в шахматы (я весьма в них преуспела благодаря Тому), потом в Монополию (Сириус любил в нее играть) и на последок был бой подушками, в котором выиграл Гриндевальд. Еще бы. После того, как он проиграл бой Дамблдору, он стал более чувствительно относиться к боям подушкам и другой дребедени, касающейся какой-нибудь шуточной битвы.
- Я пошел спать, -зевнул Гелла и, встав с начиженного места, пошлепал в свою кровать.
- Спокойной ночи, - пробормотала я в ответ.
Подарки там уже были. Я открыла первую попавшуюся коробку. Она была от близнецов. Там было много-много их изобретений: фейерверки, подушки-пердушки, блевательные батончики... В общем, все, что нужно для счастливой школьной жизни.
Там также был подарок от Гермионы. Сборник вопросов к СОВ новейшее издание. Точно! У нас же в этом году СОВ!
Черт, я даже не знаю, что там надо делать.
Ладно, на месте разберемся. У меня же осталась диадема Кандиды Когтевран, которую я забрала из Выручай комнаты в начале сентября, еще до своего безумия.
Рон подарил книгу. Я сначала удивилась такому подарку, но, прочитав название, тут же засмеялась. «Тайны Мерлина: флирт, кокетство и другие вопросы любви». Вот это точно поинтереснее всяких там сборников по СОВ.
Рядом с подарком Луны лежала еще одна коробочка в зелено-золотой коробке. Слизеринские цвета.
Это наверняка от Тома!
Нет, разочарованно подумала я, смотря на записку с именем, Забини.
Даже Забини, черт возьми, подарил мне подарок!
Первым, что я увидела в коробочке - записка.
«Я знаю, что ты влюблена в этого Мракса, Поттер. Не все слепые. Не я. Я видел, что ты от него тащишься.
Приятного Рождества.
Б. З.»
Ха, и что это все значило?
Я убрала записку в сторону и взяла колдографию, лежащую под бархотным платочком - не иначе, чтобы плакаться.
От чего же мне плакаться?
Видно было от чего.
Я зажала рот рукой, борясь внутри себя от отвращения, злости, боли и разочарования. Сердце словно бы разорвалось, разбилось, изжило себя.
На колдографии Том целовался с Пэнси Паркинсон.