- Нет, нет, нет, нет, - покачала головой Гермиона. - Ты только-только пришла в себя. Что будет, если тебе вдруг станет плохо? Нет, мы никуда не пойдем.
Я закатила глаза уже в который раз.
- Я была в коме три месяца. Нахожусь в этом доме уже два месяца. Итого, посчитай, пять месяцев в пустую! Сейчас уже конец декабря. Скоро, черт возьми, закончится пятый месяц и начнется шестой! Полгода, считай, в пустую.
- Радуйся тому, что ты жива, - мрачно отчеканила она в ответ и поджала губы. - Некоторые не могут похвастаться и такой возможностью.
Снова мы касаемся этой темы. Темы того, что многие умерли за этот год. Что Рон тоже в их числе. А те, кто остался жить, не перешел на сторону Волдеморта, уже занесены в список. Гелла, когда услышал о нем от Ремуса во время одного из своих визитов, назвал его «Список смертников». Это название идеально подходило. Мы не говорили о нем никогда, кроме того раза, но знали о нем. И знали, кто на первом месте. Я.
Дин и Луна уехали в сентябре, когда я все еще была в отключке, жила своей жизнью в своей голове и даже не думала приходить в себя. Они уехали в Хогвартс, считая, что там будет более безопасно, чем где-то в другом месте. Это, как сказал Грюм, оказалось чистой правдой.
В Лондоне, Манчестере, Йорке, и в других городах Британии, было страшно жить. Вокруг шатались люди в черной одежде. Магглы не догадывались, кто они, не знали, что прямо рядом с ними находится темный маг, способный убить тебя деревяшкой и двумя короткими фразами. Магглы в магию-то не верили. Но власти стали замечать их. Называли террористами, просили по телевизору и газетам сообщать о них. Пожиратели в какой-то мере и были террористами, только исчезали они быстрее, чем кто-то успевал их заметить и набрать «911». Оставляя после себя дымящую разруху, зловоние смерти и застывший крик на губах несчастных, они радовались этому. Не все поначалу, но потом они привыкали к этому и начинали получать удовольствие.
И это происходило только с магглами.
У волшебников все было намного хуже.
Волдеморт контролировал каждый отряд, направляющийся в волшебные деревни, торговые улицы вроде Косой Аллеи... Везде, где был волшебный мир, оказывался хоть один из приспешников Темного Лорда, проверяющий чистоту твоей крови. Тех, кто казались им грязнокровками или предателями крови, отправляли в Министерство. К Долорес, чтоб ее, Амбридж. Ее выпустили из Азкабана, и жаба стала второй рукой нового Министра, коим стал Пиус Тикнесс, сторонник Волдеморта. Скримджер в Азкабане. Должен быть там. Или же его убили. Грюм, реалист до мозга костей, склонялся ко второму. Остальные же упорно считали, что он просто-напросто в Азкабане.
- Возможно, - смело сказал Люпин, - его казнят только после того, как Темный Лорд придет к полной власти. В этом больше смысла.
Я не склонялись ни к первому, ни ко второму, хоть меня и часто спрашивали. Я только плечами пожимала.
- Мне нет до этого дела, - честно говорила я. - Меня это не интересует.
Действительно, что может быть ужаснее? Потеря какого-то Министра или то, что по Англии свободно шатаются дементоры, Пожиратели, творят все, что им вздумается? Пусть это было и взаимосвязано... Все равно в я не видела в этом огромной проблемы.
Если ты полукровка и в чистоте твоей крови засомневались, у тебя два выбора: или ты идешь к Волдеморту, каешься в своих несуществующих грехах, он, разглядев в тебе малейшую особенность, может милостиво простить тебя (проповедник нашелся) и отправить куда-нибудь подальше, или же ты становишься закуской дементоров, либо постоянным гостем в Азкабане. Или игрушкой Пожирателей, которые творят с тобой, что хотят.
Но если ты магглорожденный, то ты уже, считай, мертвец.
А если ты знаком с Поттер, то можешь уже готовиться к пыткам.
После моего кратковременного визита в Малфой-мэнор и убийства дорогой питомицы Волдеморта, тот пришел в бешенство. Конечно, он думал, что я мертва. Но совсем недавно выяснилось, что я жива. Каким образом все это вылилось, никто не знает. Грюм считал, что это выболтали Дин и Луна. Ремус думал, это Флетчер.
Мне же было, опять-таки, наплевать.
Просто наплевать.
Я размышляла о Гринготтсе и драконах, охраняющих хранилища чистокровных семей. Мне нужно было сбежать. В очередной раз сбежать подальше и сделать то, что должна. Одна я это провернуть не в силах. Геллу я просить не буду. Не после того, как у него появились двое прекрасных детей. И не остальных. Гермиона как-то сама пришла на ум, но я не могла заставить ее пойти неизвестно куда опять. Пусть план и был составлен, пусть у меня и были нужные вещи для зелья.
Но она сама обо всем догадалась. И сказала, что никуда меня не пустит.
Мы, правда, договорились. К началу января Гермиона примет решение и мы решим, что делать дальше. Хотя я уже знала, не согласится она - я уйду одна.
Одной легче, не думаешь о других и только стараешься делать то, что должен. Но была и обратная сторона медали - одному труднее. Труднее потому, что лишние руки никогда не мешали.
«Все равно, - решила я, - если Гермиона откажется, то я сделаю все сама. Она имеет право отказаться».
Жаль, у меня такого права нет.
