Угрюмо пялясь в потолок, я проклинала и Люциуса Малфоя с его манией защищать «честь будущей миссис Малфой», и саму Паркинсон, и себя саму за неконтролиемую ярость. Да я даже, если подумать, не сильно-то и надавала ей. Могла бы и вообще череп пробить или что похуже. А я ей только немного волосики да личико поправила. Ну и сотрясение было у нее... Небольшое.
Гермиона все так же была лежала в Больничном Крыле с отравлением. Мадам Помфри обещала, что в ближайшее время она очнется – обещали, что через неделю или две Гермиона очнется. Мы с Роном торчали в Крыле, пока МакГонагалл лично не приходила за нами, чтобы мы шли на уроки. Паркинсон же лежала в Мунго, а с ней сидел Малфой, который, как мне кажется, хотел быть где угодно, но не рядом со своей невестой-мопсом.
- На меня подали заявление в суд, - обыденным тоном сказала я, рассматривая идеальные буквы на письме из Визенгамота. – Ну и ладно. Я напишу этому... как его... в общем, адвокату своему.
Мы с Томом на эту тему не раз разговаривали и старались сделать так, чтобы меня не посадили куда-нибудь. Азкабан же разрушен.
- Они же не станут сажать за решетку Избранную? – как-то нервно и невесело произнесла я.
Том покачал головой.
- Пока там правят чистокровные, то очень вероятно, что тебя посадят не за решетку, а прямо перед Волдемортом, - язвительно и зло сказал он.
Слизеринец считал мою ярость излишней, и мы даже немного поругались из-за того, что произошло.
- Ты что, совершенно не понимаешь, что творишь?!
- Она отравила мою подругу! Мою лучшую подругу! И я должна была еще ей ноги расцеловать, что ли?!
Том в последнее время стал очень нервным и дергался по любому поводу. Под его глазами залегли глубокие, черные мешки. Приходя ко мне в башню, он тут же ложился на кровать и в тот же момент засыпал мертвым сном, просыпаясь иногда посреди ночи и шаря по кровати в поисках чего-либо. Находя меня, он сжимал мое тельце в объятиях и глубоко дышал.
На мой вопрос о том, что ему снилось, он отвечал однозначно и коротко. «Кошмар». Большее я от него получить не могла, хоть и очень просила.
- Ты должна была держать себя в руках!
- А если бы на ее месте была я, ты бы тоже держал себя в руках?
- Милая, тебе это знать совсем не обязательно, - с вымученной улыбкой прошептал Том и поцеловал меня в лоб, судорожно сжимая в объятиях.
- Это только ты так считаешь, - покачала я головой в ответ и решила не продолжать эту тему, увидев, что он с силой поджал губы. – Ладно, лучше давай поспим, а то мне завтра опять с этим белобрысым уебком разговаривать. Чертов Малфой.
Я делала вид, что засыпала, Том тоже – так и жили. Вернее, спали.
- Даже если они и докажут, что ты ее избила, - сказал Том, вырывая меня из воспоминаний. – То мы можем доказать, что Паркинсон отравила твою подругу, Гермиону, и тогда им придется пойти на попятную.
Я покачала головой и язвительно произнесла:
- И как же мы докажем это, светлая твоя голова?..
Том с удивительной ловкостью достал из кармана брюк флакончик, на котором было написано «Яд гадюки».
- Это тот самый?.. – спросила я, уперев взгляд в флакончик, словно в нем был не яд, а амброзия в жидком виде.
Том Мракс широко улыбнулся и важно кивнул.
- Как ты его достал?! – с визгом спросила я и бросилась ему на шею, чуть не уронив тот заветный флакончик.
- А вот про это тебе знать необязательно, - горячо прошептал он мне в ухо, чмокнул в висок и положил этот самый яд мне в ладонь. – Используй его с умом, - в манере Слизнорта произнес он и улыбнулся.
- Никогда, слышишь, никогда не сравнивай себя с Грейнджер! Ты важнее нее! Для меня - важнее!
- Пошел к черту!
