Прошло несколько недель с того самого дня, когда погибли невинные дети. Все снова принялись улыбаться и шутить, хотя осадок на душе остался. Я в числе первых принялась вести себя, словно ничего не произошло. Это было тяжело, но осуществимо. Просто в одно прекрасное утро в мою голову пришла мысль, что дети-то не хотели умирать, но были бы против того, чтобы другие горевали или помирали от горечи или вины. Пришлось взять себя в руки, вспомнить, что я вообще-то пережила много и убиваться не имеет смысла. Жертвы есть и будут, и я не могу этого изменить. И горевать по каждому убитому тоже.
Отряд Дамблдора возобновил свои действия, я старалась научить их чарами Патронуса, но, к сожалению, результатов пока не было. Поэтому я решила взять материал из программы шестого и седьмого курсов.
Каждый божий день мы ходили в Больничное Крыло, где нас учили как делать мази от синяков, как обматывать людей с переломами, дали какие-то дурацкие книжки с подробным изложением анатомии и сказали, что по всему этому у нас тоже будет экзамен.
Я с пренебрежением относилась к целительству и делала все спустя рукава.
- Вы ведете себя некомпетентно, Поттер, - сказала мне как-то МакГонагалл. - Что будет, если ваша подруга или кто-нибудь другой пострадает?
- Я умею бинтовать людей, мазать мази и вправлять кости, - просто ответила я, катаясь на ножках стула туда-сюда. - Больше мне ничего не нужно.
Назло мне МакГонагалл добавила мне еще пару часов целительства по выходным. Ужас просто.
Но самым ужасом были уроки Снейпа, который плевался ядом, называл нас всех идиотами и не давал баллы Гриффиндору, когда я или кто-нибудь другой делал правильное заклинание. Зато в сторону слизеринцев баллы сыпались как из ведра.
Жаль, что такого придурка, как он, взяли в преподаватели. Надо было оставить его вместе с чертовым Волдемортом и пусть он думал о том, что натворил всю оставшуюся жизнь.
Козел.
Хоть ЗоТИ и было паршивым, но вот Зельеварение под началом Слизнорта было вполне интересным и даже познавательным. Хоть учебники и были ужасными, что мне пришлось отправить свой учебник на коррекцию к Гриндевальду, мастеру в данном вопросе. На следующий день мой усовершенствованный учебник вернулся и я стала самой лучшей на своем факультете в плане Зелий. Делили мы первое место с Томом, который тоже не был дураком и делал свои зелья без учебника. Слизнорт смотрел на нас подозрительно умилительным взглядом, но ничего не говорил.
Рон стал встречаться с Лавандой Браун. Ее младший брат выздоровел через три дня после нападения, поступил на Гриффиндор и радовал глаза старшей сестрицы. Гермиона смотрела на пару Рон-Лаванда таким видом, будто они трахались именно на ее кровати и прямо перед ней.
Это с одной стороны было забавно, но с другой немного грустновато.
Я, между прочим, думала, что они будут встречаться. Но противный Рональд Уизли все испортил, начав целоваться с Браун на каждом углу. Гермиона обиделась на него и теперь старательно делала вид, что его знать не знает.
- Я - Швейцария! - крикнула я как-то во время их ссоры, когда их взгляды требовательно уставились на меня. - Швейцария! Я отказываюсь быть втянутой в разборки двух ничего не понимающих подростков!
Я стала нейтральной стороной в нашей дружбе, которой постоянно жаловались. Гермиона жаловалась на Рона и Браун. Рон жаловался на Гермиону и, как обычно, на Крама.
- Она с ним целовалась, - заявил он мне как-то в библиотеке. - А я что, не имею права целоваться с Лав?
- Твоя цепочка действий меня поражает, - ответила я в ответ, катаясь на стуле, и широко зевнула. - И я думаю, что это ее право целоваться с кем она хочет.
- Да, ты-то о поцелуях с «кем хочешь» знаешь намно-ого больше, чем Гермиона и я вместе взяты... Ай! Мой нос! Больно же!
После сего разговора Рональд походил со сломанным носом пару часов, но потом снова вернул его в правильную форму. Больше разговоров о «поцелуях с кем хочешь» не было.
Швейцария же жаловалась на двух друзей-идиотов своему парню.
- Запри их в одной комнате и пусть выяснят отношения, - парировал он как-то, когда я опять жаловалась ему на Рона и Гермиону.
- Ты что?! - воскликнула я, сдерживая улыбку. - Гермиона же убьет Рона и глазом не моргнет.
- Забери у них палочки.
Я рассмеялась, повалила его на подушки и, сидя на его животе, добавила:
- Тогда она убьет его голыми руками и мне до конца жизни придется жить с мыслью, что из-за меня помер один из Уизли.
Том закатил глаза, вздохнул, поглядел на меня пару минут. А потом достал одну из подушек и, стукнув ею по голове, повалил на другие мягкие подушки.
- Ах, ты! Подстава! - со смехом крикнула я, взяла одну из подушек и принялась лупасить его в ответ.
Мы смеялись, дрались подушками, порвали пару подушек. Вокруг летали перья, Том и я были в перьях. Мы смеялись. А потом валялись в перьях и болтали о всякой чепухе.
Даже то, что война шла буквально в сотнях милях от Хогвартса, не могло заставить меня заткнуться, перестать целовать любимого слизеринца и постоянно повторять, что «Гриффиндор - это диагноз, и именно поэтому сейчас в Зале Наград все кубки танцуют чечетку».
Да, люблю заставлять Филча буквально скрипеть зубами от моих постоянных выходок. Обычно этим занимались близнецы, но они кинули и меня, и весь Хогвартс.
- Ты знаешь, что Фред и Джордж хотят купить «Зонко»? - спросила я у Тома, переворачиваясь на бок. - Их бизнес процветает.
- Надеюсь, школа не взорвется, - вздохнул в ответ Том.
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
- Знаешь, я ведь глубоко в душе была уверена, что их ждет что-то великое, - сказала я с видом мастера, отпустившего своих лучших учеников на собственных путь. В принципе, так оно и было. - Но чтобы до такой степени...
- Они талантливые ребята, поэтому нет ничего удивительного в том, что они достигли таких высот, - ответил Том с видом мудреца. - И я думаю, что стоит все-таки Хогвартсу обзавестись еще парочкой завхозов.
- Мне и Филча хватает, спасибо, - усмехнулась я. - Как дела у хмыря? Он еще не сдох в муках?
- Нет, к сожалению, - Том поморщился. - У него пополнение.
- Он что, завел себе мелких деточек-змеюшек?
- Нет, - Том закатил глаза, ему никогда не нравились шутки про зоофилию. - Драко Малфой теперь в рядах Пожирателей Смерти.
Я аж привстала от удивления.
- И ты молчал! - я с силой пихнула его в плечо. - Скотина!
Том несильно схватил меня за запястье и рывком подмял под себя.
- Я забыл! И ты меня постоянно отвлекала! - парировал он в ответ, гневно сверкая глазами.
- Чем это? - возмутилась я в ответ, обескураженная его заявлением.
- Все время ходишь по дому полуголая, в моей рубашке, поджигаешь мою кухню, таскаешь меня по маггловским центрам, кинотеатрам, задаешь море всяких разных вопросов!
Я обиженно сложила губы в подкову и показала ему язык.
Ну, я не виновата, что в доме пиздец жарко, что я хочу есть и мне постоянно скучно.
- Я ни в чем не виновата, свою вину не признаю и признавать не буду!
Том в ответ коварно улыбнулся и принялся меня... щекотать.
- Это нечестно! - кричала я среди порывов смеха. - Нечестно! Это удар ниже пояса!
А потом я вдруг поцеловала его и он резко перестал меня щекотать. Мы просто целовались лежа на полу и это было как-то потрясающе.
И именно в тот момент когда я уже собралась снять с него рубашку, а он расстегнуть мой лифчик, вошла Гермиона со списками:
- Эмили, я... - она подняла взгляд, увидела, что я вообще-то занята и, став пунцовой, вылетела из комнаты, прошептав слова извинения.
- У тебя не комната, а проходной двор, - недовольно сказал Том, все-таки расстегнув лифчик и засунув руку в область грудей.
Я недовольно пихнула его плечом, закусила губу и взяла на заметку, что надо поставить какие-нибудь чары на дверь, чтобы зайти можно было только по моему велению и хотению.
- Ты что, хочешь продолжить? - удивленно спросила я, постанывая от его ласк. - Там ждет Гермиона.
Слизеринец в ответ только глаза закатил и хитро спросил:
- А ты хочешь, чтобы я перестал?
Черт.
Я потянулась к пуговицам его рубашки, вздохнула и решила, что надо бы составить какой-нибудь график посещения. А то в один прекрасный день мне реально обломится с Томом из-за чрезмерной активности жалований от моих чудо-друзей.
