Реакции Токийские Мстители

Риндо Хайтани

 — Рин!

— Прости. Увлекся.

Парень слишком сильно прикусил кожу на твоей шее, но после вскрика ослабил хватку, в качестве извинений зализывая образовавшиеся ямки.

Все завертелось моментально, даже не думая останавливаться: одежда слишком быстро потеряла свой первоначальный вид, больше не являясь педантично выглаженными брюками с рубашкой и идеальным платьем на тонких бретельках; комната, в которой вас запер Ран и которая уже поспешно стала облюбованной, была чистым и уютным пристанищем; а рассвет стремительно входил в свои полные права, прогоняя осточертевшие до ужаса сумерки на следующий круг.

Риндо мокро целовал запрокинутую кверху шею, языком обводя циркулирующие кровь выпирающие венки. И губы его были на вкус такими же, как и прежде, — сладкими, вкусными и самыми на свете любимыми.

И то, что должно было непременно когда-то вырваться, — вырвалось у обоих одновременно, оставаясь медовым послевкусием на кончиках рецепторов:

— Я скучал.

— Я скучала.

А потом оба удивленно посмотрели в глаза друг друга, не зная, что и сказать. Наверное, будет лучше, если молчание так и будет насыщать свежий воздух, наполняющий комнату сквозь открытое окно.

«I can't do this face-to-face».

Рассветная дымка неспешно поднималась с земли, наступая на место вороной темноты, и было в этом что-то великолепное и волшебное. И в этой встрече, и за окном старого дома в лесу — во всем.

Интересно, вы оба все так же помнили любимые места друг друга? Если память не изменила, то...

— ...Все еще помнишь, — Рин заскулил, когда ты провела пальчиками по низу живота, очерчивая пупок и кубики пресса.

«Прошло не так много времени», — подумалось.

Притянув подбородок шершавыми пальцами, он снова примкнулся к твоим губам, медленно проталкивая язык внутрь и устанавливая и там свой авторитарный режим. Рубашка все так же неряшливо висела на предплечьях, пока полурасстегнутые брюки все еще крепко держались на бедрах, ожидая своего часа. Задранное до живота платье выглядело просто смешно — ощущение, будто и не было на тебе никакой одежды, кроме едва прикрывающей талию ткани.