Реакции Токийские Мстители

Риндо Хайтани

— И что он тебе сказал?

— Сказал, что домой меня не пустит. И вообще, ты — это единственный человек, помимо него, который вытерпел мой характер. А еще ты, кажется, любишь меня.

— Почему «кажется»? Люблю.

— Я тоже.

Риндо сложил руки на груди, с присущей ему кошачьей грацией попутно уложив голову на твои ноги, в то время как ты пропускала его яркую шевелюру сквозь пальцы, наблюдая за просыпающимся в дали леса солнцем.

Под вечер Ран все же соизволил выпустить вас из комнаты, но только лишь после того, как вы должны были заявить о восстановлении своих отношений публично. Хайтани-старший, по-видимому, был рад больше за себя, нежели за младшего брата, потому что теперь ему не придется выслушивать «истерики бестолкового идиота, который опростоволосился по собственной вине».

Второе июня поприветствовало вас прохладным ветром за счет густых крон деревьев, поэтому ты, несколько поежившись, начала растирать плечи, сопровождая все это недовольным бурчанием.

— Ни капли не изменилась. Сними ее с меня.

Риндо привстал, чтобы ты смогла стянуть с него кофту, которую у него, в отличие от тебя, ума взять хватило! Как и не отрицать ветер и холодную погоду, между прочим.

— Ты сам замерз...

— Ну почему я должен тебя уговаривать всегда, — он сказал обреченно и вздохнул, самостоятельно снимая с себя теплую ткань и накидывая ее на обледенелые ключицы. — Дальше сама.

— Спасибо.

— Не благодари.

Его голова вернулась на свое любимое место, и парень, пролежав так пару минут, все же решил разбавить обстановку пустым разговором:

— Как ты была все это время?..

Как ты была? Не очень, если это сойдет за ответ. Все казалось ужасно несправедливым и неверным, это можно сравнить с тем, как если бы кто-то разделил сиамских близнецов! Ощущение неполноценности преследовало по пятам, периодически наступая и на сами пятки, а необычайная тоска наседала на голову, опуская ее своим весом.

— Не очень.

— Я тоже. Дерьмово. Это было глупо.

— Да, ты прав.

Разговаривать с ним снова было непривычно. Пусть ты и знала его вдоль и поперек, но трехмесячный перерыв сыграл свою плохую игру, заставляя сейчас твое тело тушеваться при каждом его слове. У Риндо, наверное, в голове крутилось то же самое, поэтому он без раздумий выдал:

— Сексом вчера было заниматься легче, чем говорить сейчас. — Он повернул голову, чтобы посмотреть в твои глаза.

Солнце уже почти встало.

— Я все равно люблю тебя.

Улыбнулась, потому что слышать эти слова хотелось каждодневно — от рассвета до заката.

— Я тебя тоже.

— Ты будешь все еще терпеть мой характер, честно? — Он счастливо улыбнулся, а потом продолжил: — Я обещаю обуздать себя.

— У меня нет выбора. — Ты положила холодную руку ему на щеку, отчего парень неслышно зашипел, но все же не смог сдержаться и потерся о шершавую кожу ладони, чувствуя, несмотря на прохладу, родное тепло.

— Стоит поблагодарить Рана.

— Воистину.

— Аминь.

Ты засмеялась и толкнула парня в бок, из-за чего он едва не рухнул со скамьи, но вовремя зацепился за кору стоящего впритык дерева. Идиотские шутки были определенно хорошим знаком. Вы оба чувствовали, что должно еще пройти время, чтобы вернуться в предыдущую фазу отношений, но игра своих свеч, по правде говоря, стоила.

Потому что сердце наконец успокоилось и нашло недостающую часть, которую так безжалостно по отношению к нему вырвали. Потому что больше ничего мучительно не ныло.

Потому что Ран, стоявший позади, слишком долго ждал подходящего момента, чтобы вернуть все на круги своя. А когда Ран чего-то хочет, то он этого обязательно добивается.

— Все будет по-другому, правда.

— Я не хочу, чтобы было по-другому. Я уже пожила так. Теперь я хочу жить так, как прежде.

— Тогда... давай как прежде?

Он вытянул крупную ладонь, исполосованную мелкими рубцами, в ожидании. И ты, долго не думая, положила на нее свою собственную, тут же чувствуя ответный жар его кожи, когда пальцы сомкнулись на тыльной стороне.

И вслух раздалось одно-единственное слово, которое он так хотел услышать:

— Давай.