Другая жизнь. Книга судеб

Том 2 Глава 34 Звенящие струны души. Часть 3

***

Лань Сычжуй брёл по дороге к Цайи.

Выйдя из цзиньши, он обнаружил, что едва ли не впервые в жизни позабыл взять с собой меч, но не стал возвращаться. Так и ушел без оружия.

От Облачных Глубин тропа уходила вниз, идти было легко. Лань Сычжуй привык путешествовать по земле.

Прежде, странствуя втроем, они нередко поступали так: ходили земными тропами от города к городу, от селения к селению. Ближе к Хайнину и морю ганьфу, кажется, полностью забывал о способе передвижения по воздуху. Там ходили только по дорогам. Лань Сычжую тоже нравилось море и их простая жизнь.

Его ганьфу и шифу всегда чутко улавливали состояние фэн-шуй в тех местах, где они проходили и всегда помогали там, где людям докучала нечисть.

Однако, Лань Сычжуй не помнил, чтобы когда-либо ощущал опасность рядом с Лань Ванцзи и Вэй Усянем. Все происходило очень мирно. Ганьфу и шифу всегда обходились музыкой, усмиряя нечисть и приводя фэн-шуй в равновесие.

Кажется, им обоим претило уничтожение, и ещё они чтили правило, негласно установленное Хранителем Востока. Таково было прозвище отца Лань Чжимина. Он был родом из тех краев, заклинателем, правда скорее всего вовсе не знал об этом. Просто считал, что обладает иным, чем другие, талантом. И раз уж природа и Небеса дали ему это — он пользовался, на благо себе и другим, охраняя порядок и равновесие, но при этом не уничтожая темных существ.

Вероятно, после пройденной войны, да и по другим причинам шифу и ганьфу претили облавы, во время которых тварей сгоняли и истребляли ради куража и веселья.

Конечно, для многих это была возможность заявить о себе, показать свои навыки. Но и это шифу и ганьфу было вовсе не нужно.

Лань Сычжуй также не участвовал в облавах, предпочитая соревнования.

Пока перед его мысленным взором мелькали эпизоды отдаленного прошлого, сердце хранило горечь настоящего.

Спускаясь к городу горной тропой, он остро ощущал, что идёт один, хотя и прежде он не раз проходил здесь в одиночку. На душе у молодого заклинателя стало так муторно, что он свернул с тропы.

По обе ее стороны росли высокие деревья, сотни лет слушавшие мелодии ордена Гусу Лань. Приблизившись к одному из них, Лань Сычжуй встал меж корней, прислонился к жёсткой шершавой коре и прикрыл глаза.