Другая жизнь. Книга судеб

Том 2 Глава 50 Три яда. Часть 4

***

Лань Сяомин едва не пискнула от радости, услышав, что Ин-шушу и младший дядя Ванцзи будут играть музыку вместе вот прямо сейчас. С трудом сдержавшись, она нетерпеливо заерзала и бережно погладила в рукаве свой любимый свисток.

Вэй Усянь же тем временем осознал, что прежде ему не приходилось позволить своей флейте прозвучать при такой публике. Сам он не любил серьезных сборищ, считая их слишком скучными. А порицание, что преследовало его из-за Темного Пути и потому еще, что он перестал носить при себе меч, напрочь отбивало у него охоту лишний раз показываться среди этих людей. Чэньцин же, его Призрачная флейта, также имела весьма дурную славу.

Однако, сейчас все это не имело никакого значения. Ничто в мире вообще не имело значения, пока он мог прислоняться спиной к его спине. Пока они вместе — не случится плохого.

Собственное вдруг всколыхнувшееся волнение от души забавляло Вэй Усяня. Когда они играли вместе раньше, всегда вступал цинь, но сегодня легкий, как дыхание, звук флейты первым осторожно тронул звенящую тишину. Всего на миг — и гуцинь Ванцзи присоединился к ее голосу. Тоже легко, чтобы звук вплетался один в другой, не разбивая, а дополняя и усиливая.

Прямой и строгий силуэт Лань Ванцзи выглядел возвышенно и изящно: в белых, как будто чуть светящихся одеждах, рукава которых плавно струились в такт легким движениям рук над струнами.

Вэй Усянь напротив сидел вольно и вместе с тем неподвижно. Согнув колено, чуть наклонившись вперед, в черном, он смотрелся чуть меньше и ниже, как тень того, кто играет на гуцине, немного зыбкая, едва заметно дрожащая.

Так казалось, пока мелодия не дошла до той части, где струны Ванцзи стихали, а Чэньцин переходила от тихого шепота к полному голосу, трогая души волнением и печалью от горечи и осознания изменчивости и быстротечности всякой жизни.

Несколько нот прозвенели низко, отчаянно, — неожиданно и странно в исполнении человека, который слыл беззаботным, не помнящим полученных ран.

Слушатели опустили глаза с тяжким вздохом, но гуцинь, на этот раз на подхвате, не дал им долго предаваться тоске. Дополненная им флейта зазвучала чище, звонче и радостнее, словно юная птичка, согретая ранней весной, призывающая забыть о сожалении. Ведь, пусть в жизни и случается всякое: безысходность и счастье, рождение и смерть, и пусть от каждого рано или поздно придется испить, для тех, кто разделил Путь, смог найти и сберечь рядом родственную душу, открыты в этом мире тысячи дорог, на которых не остается времени для долгой печали.