Другая жизнь. Книга судеб

Том 2 Глава 52 Три яда. Часть 6

***

К моменту их выхода из цзиньши, настроение Вэй Усяня вопреки обыкновению скатилось примерно к состоянию "чернее черной ночи", а все потому, что в его душе будто что-то сместилось от разговора накануне. Если вчера из-за случившегося с Цзян Чэном он ощущал вину, то сегодня испытывал досаду, а вернее — безразличие, и потому негодовал и не понимал в первую очередь самого себя.

"Нельзя прожить жизнь за другого," — звучало логично и справедливо.

Вэй Усянь перестал ощущать потребность, какой-то внутренний зов, требующий от него протянуть руку помощи.

Когда-то они с Цзян Чэном были братьями. Вэй Усянь, как старший, чувствовал, что должен защищать и заботиться. Позже слова Мадам Юй заострили это чувство, сделав его почти болезненным.

Сейчас же Вэй Усянь думал, что лишь две причины не дают ему закрыть глаза и отвернуться: шицзе и собственное желание лучше понять воздействие снов на заклинателей.

Вэй Усянь хмурился, покручивая на ходу флейту.

На самом деле он не хотел видеть Цзян Чэна, не хотел даже спрашивать о нем.

"Яньли скорее всего ещё не знает о произошедшем, — раздумывал Вэй Усянь. — Пойти с Цзинь Цзысюанем после совета, чтобы сказать ей? Если вообще стоит говорить... Сегодня ведь последний день. После полудня заклинатели начнут покидать Облачные Глубины. В первую очередь необходимо переговорить с Главой Клана Хэдун Фу," — заключил он.

Лань Ванцзи заметил его задумчивость, но не имел обыкновения тормошить человека лишний раз, потому он просто шел с ним плечом к плечу, а маленький сэчжи семенил у их ног.

Явственно хмурый вид Вэй Усяня сыграл свою роль на очередном собрании совета кланов. Никто не посмел открыто задирать его или проявлять неуважение. Позавчера уже было озвучено, что сяньшэн не причастен к созданию пространства снов. Также три великих ордена из четырех однозначно оказывали поддержку Вэй Усяню. Даже непреклонный Чифэн-цзюнь публично выразил свою благодарность.

Старейшина Илина успел за свою жизнь не раз столкнуться с двуличной и переменчивой людской молвой и прекрасно понимал теперь, что усомниться можно в чем угодно, и также многое можно обосновать, если задаться такой целью.

Сегодня многие просили его о содействии и склонялись перед ним, хотя время назад не удостоили бы ни приветствием, ни лёгким поклоном, а все потому что пока и в самом деле выходило, что выпутаться из сна мог помочь только он. Никому не хотелось погибать лишь по причине своего несдержанного языка или непомерной гордости.