Закрой глаза - будет страшно

90. Дни и сообщения

Наверное, когда ты к кому-то привязываешься, ты ему сострадаешь.

Но не было в облике Димы ничего, даже близкого к этой способности чувствовать. В нем вообще ничего не было. Он был пуст, холоден и далек от всего того, что я проживала.

Не уверена и, что Дима, каким либо образом, ко мне, именно «пристрастился», но... сострадания — он точно не испытывал.

Даже сейчас, находясь в его руках, я не ощущала на себе его сочувствия. Осязала только иное, вполне себе «физическое», не имевшее никакого отношения к душе. Лишь к его телу. На своем собственном.

И это было ужасно. Действительно плохо.

А могло и не быть, если бы он выбрал иначе. Например, просто меня убить.

Может быть на миг, наверное лишь в своей голове, в его голосе я расслышала нотки сопереживания.

Ведь в момент, когда меня неизбежно вывернуло на изнанку, он произнес:

— Аккуратно, Соня. — и его руки, ласково придержали мои волосы, не давая им шанса испачкаться.

Его совсем не смутило и не удивило произошедшее. Им увиденное.

Обычно заносчивый Дима не питал ко мне и капли брезгливости.

Хорошо, что я, как и прежде держала в своих руках салфетки. Сумела заслонить одной из них себе губы. Потому что в отличии от брюнета, меня не охватывали порывы нежных чувств. К себе.

Только отвращение. Еще — стеснение.

— Извини. — зачем-то сказала я, машинально и вскользь, из вежливости. Стараясь спрятать лицо, но было некуда.

Я бы это сказала и любому другому человеку, если бы имела подобную неосторожность недомогания, прямо у него на глазах.

Зрелище... не из приятных. А до этого — приятно было лишь одному Диме. И от этого осознания, начинало неотвратимо мутить, по второму кругу.

Мои глаза, в спешке, упали на столик, где виднелась, помимо всего прочего, вода.

Заметив, это их, беспомощное перемещение, Дима, теперь отставив сладкую воду в сторону, открыл для меня самую обычную. Взяв ее в свои руки. Подавая мне.

— Прополоскай рот и сплюнь. — дал указание он. — Потом уже пей.

Несмотря на то, что я вовсе не желала делать и без того неубранную комнату, совсем уж паршивой, мне не оставалось ничего кроме того, чтобы поступить именно так.