Когда я вернулся в комнату, брат с сестрой сидели на диване обнявшись, и молчали.
- Виски «Джек Дэниелс», неплохо, с учетом обстоятельств! - попытался пошутить я.
Парень вяло улыбнулся и взял стакан из моей руки, его сестре я принес морковный сок.
- Будем знакомы, меня зовут Кристофер Нолан, - представился я.
- Бенджамин Паркер, а сестру зовут Лиза, - ответил парень.
Мы выпили. Я посмотрел на своих новых друзей не зная что еще им сказать, я уже отвык общаться с людьми, да и ситуация была та еще.
- Мы так и не сказали спасибо вам, за то, что вытащили нас из этой заварушки.
- Да не за что, ведь не так я вам и помог, коли тебя... - Я замолчал, не договорив до конца фразу, все и так было очевидно.
Бенджамин покачал головой.
- Здесь нет вашей вины, я сам во всем виноват, не надо было заезжать в Эль-Пассо. И о чем я только думал?
Так значит городок, где я застрял, называется Эль-Пассо? Интересно.
- Обращайся ко мне на «Ты», я не такой старый, как выгляжу, - сказал я, потирая приличную бороду, которую я не брил с самого начала зомби-апокалипсиса.
- Ладно, - кивнул он головой, и устало опустился на диван, Лиза тут же прильнула к нему.
Меня мучило несколько вопросов, и мне не терпелось расспросить их о том, что твориться в мире. Телерадиовещание прекратилось, людей здесь не бывает, за исключением тех военных, что были здесь пару дней назад, да и то не в счет.
- Как вас сюда занесло? - спросил я, первым нарушив тишину.
Бенджамин поднял глаза и усмехнулся.
- Поймали радиосигнал. Военные вещали на своей частоте, а у нас рация настроена на их волну. Из сообщений мы узнали, что они двинутся в Эль-Пассо, поэтому свернули с автострады и устремились в этот городок.
- Но, ни каких солдат здесь не обнаружили, вот ведь ирония, - с грустью и болью произнесла Лиза.
- Они были здесь.
- Как? - удивился Бенджамин, - Как были, когда?
- Пару дней назад. Вы просто опоздали.
- Черт! - выругался Бенджамин и бегло глянул на свои раны. Укусы слегка кровоточили, края раны посинели и опухли. От укусов в разные стороны прорисовалась едва заметная сетка-паутина потемневших капилляров, явный признак заражения.
- Как твои руки? - спросил я.
- Болят.
Я откинулся в кресле и глотнул виски из стакана, изо всех сил изображая непринужденность. Однако парень оказался не дурак, и понял смысл моего вопроса.
- Мне немного осталось? - спросил он несколько отстраненно.
- Я точно не знаю, как-то не довелось выяснить.
Лиза взяла его руку и пощупала пульс, затем приложила голову к его груди и прислушалась. Дальше обследованию подверглись его глаза и рот.
- Пульс неровный, дыхание хриплое, зрачки расширены и почти не реагируют на свет, десна наливаются кровью... - она внезапно замолчала и вновь разрыдалась.
Я был поражен. Секунду назад она доктор Хаус, и вдруг рыдает навзрыд.
- Минут двадцать. От силы тридцать, - сквозь всхлипывания подытоживает она.
Надо отдать должное парню, который воспринимает ее слова с мужеством и хладнокровием, пусть и несколько наигранным.
- Тогда у нас совсем мало времени осталось, давай прощаться сестра.
Я сижу в кресле и смотрю, как прощаются два человека, два близких друг другу человека. Прощаются навсегда. За этим больно наблюдать, и я опускаю взгляд в пол, себе под ноги, на глаза наворачиваются слезы, мне хочется уйти. Но я не могу оставить их наедине с их горем, я должен идти до конца.
Проходит несколько минут, прежде чем Бенджамин вновь обращается ко мне:
- Приятель, ты мне поможешь с этим?..
- С этим?.. - не понял я, - С чем именно, тебе помочь?
- Ты застрелишь меня? - от его слов будто холодом повеяло.
- Боюсь, что нет?
- Почему?
- Я не могу.
Бенджамин делает пару шагов ко мне и берет меня за руку, его рука холодна как лед.
- Ты должен.
- Нет, не должен.
- Ты же хотел пристрелить меня там, на крыльце, так в чем же дело?
Я мотаю головой и пытаюсь не смотреть ему в глаза.
- Это не то же самое.
- Почему нет?
Я молчу, потому что сам себе не могу ответить на этот вопрос.
- Кристофер, ради всего святого, - в его голосе звучит мольба, - сделай это!
- Почему ты сам не сделаешь этого?
- Потому что самоубийство - это грех.
Ответ поражает меня до глубины души. Неужели кто-то, после всего этого, еще верит в бога? На этом наш разговор окончен, и мы оба это понимаем. Он прощается с сестрой, последний раз поцеловав, желает ей удачи и смотрит на меня. В его взгляде немой вопрос.
- Лучше во дворе, - с трудом выдавливаю из себя слова.
Бенджамин понимающе кивает, и выходит за дверь, ни разу больше не обернувшись, я следую за ним на негнущихся ногах. Я много стрелял в последнее время, но не в живого человека. Теперь я доподлинно знаю, каково это выстрелить человеку в лицо, глядя ему в глаза, в которых застыл страх, ужас и смертельная тоска. Сегодня я не только спаситель, но и, против своей воли, палач.
За моим домом есть небольшой дворик, мы направляемся туда. Парень уже совсем плох, он часто и прерывисто дышит, его лицо посерело, вокруг глаз темные круги. Но сами глаза! Боже, как это ужасно. Таких пустых, бездушных глаз я в жизни не видел. Есть мнение, что глаза - это зеркало души. Так вот когда человек превращается в зомби, первое, что он теряет во всей своей человечности - это душу. Теперь я это точно знаю.
Бенджамин опустился на колени и закрыл глаза. Его всего трясет, как при лихорадке. Превозмогая себя, я поднял ствол пистолета и направил его в лоб парню.
Я медлил, сомневался, противился, не хотел...
- Ни каких сомнений, - тихо прохрипел парень, - жми.
Я нажал на курок.
Грянул выстрел.
Мои ноги подкосились, и я разрыдался.
