Внезапный приступ боли, на этот раз внизу живота, заставил меня поежиться, скривив лицо. Лиза восприняла это как гримасу, адресованную ей.
- Ты невысокого мнения обо мне, - слегка надув губки, пробубнила она. – Если бы тебе пришла в голову эта идея, ты бы наверняка уже лавры пожинал: «очень толковая идея, Крис, то, что надо».
Я громко выдохнул и закатил глаза. Ти прыснул в кулак и отвернулся. Очевидно, ржет, засранец.
- Эта идея глупа и опасна, в априори, кто бы ее не предложил.
Лиза не ответила. В кабине повисла неловкая пауза, продлившаяся около минуты. Раскат грома, такой мощности, что фургон тряхнуло, вернул нас к конструктивной беседе.
- Время поджимает, Крис, - обратился ко мне Ти, с опаской озираясь по сторонам. - Пора бы нам прибиться к какого-нибудь берегу, а то так и будем спорить до посинения.
- Не будем, - вклинилась Лиза, - взгляните вперед.
Раскаты грома и поднявшийся ветер, всколыхнул наших коматозников, выводя их из ступора. Расстояние между нами было приличным, около шестисот метров, поэтому зомби, до сих стоявшие без движения, не замечая наш фургон на холме, внезапно активизировались. Раскаты грома стали все чаще сотрясать воздух, они вышли из коматоза и принялись вяло толкаться среди разбитых машин.
- Если не начнем действовать немедленно, они рано или поздно, заметят нас и притащатся сюда. По сути, нам этого и надо, да только вот вы не успеете покинуть фургон, и затаиться, да и мне придется кататься на громоздком чудовище, рискуя опрокинуть его на повороте, вместо того, чтобы спокойно выписывать пируэты на специально предназначенной для этого технике.
- Черт, ты все не уймешься! Ты что и вправду думаешь, что сможешь управлять мотоциклом?
- Уверена, - твердо заявила Лиза, скрестив руки на груди.
- Немыслимо!
Раскат грома, вспышка и первые капли дождя на лобовом стекле.
- Ладно, - сдался я, - в конечном счете, может мотоцикл и не в рабочем состоянии вовсе, а мы тут спорим с пеной у рта.
Открыв дверь фургона, я выскочил и подбежал к опрокинутому на обочине мотоциклу. Красного цвета кроссовый «Эндуро», мощный внедорожный мотоцикл с характерным грубым протектором на колесах. По роду своей прежней деятельности, я не раз имел дело с владельцами подобных агрегатов смерти. Мало того, что мотоцикл сам по себе был страшен (попробуй только посильней газануть при старте, сразу окажешься под ним), так еще его владельцы, очень часто, из числа безбашенной публики, для которых бравада и игры со смертью - это норма жизни.
Бросив проклятья в сторону японских создателей этого чудовища, я приподнял его с дороги и критично осмотрел со всех сторон. На первый взгляд мотоцикл был цел и невредим, словно только вчера с витрины сняли, поэтому я молился, чтобы в нем не оказалось бензина. Оседлав «Эндуро» я нажал кнопку пуска и дернул кикстартер.
Вот ведь зараза, он завелся с первого же пинка.
Лиза подошла и встала рядом, в ее глазах плясали дьявольские огоньки.
- Всегда мечтала о таком, - произнесла она заворожено, - жаль, что времени вечно не хватало на подобные вещи.
- Ты отдаешь себе отчет в том, что необоснованно рискуешь жизнью и будущим всего человечества, усаживаясь на эту штуку? – предпринял я последнюю попытку вразумить упертую девушку.
Лиза положила руку мне на плечо и мило улыбнулась.
- За меня не беспокойся, я справлюсь, все будет хорошо.
- Но ты даже ездить на нем не умеешь, как ты собираешься…
- Я умею ездить на мотоцикле.
- Откуда?
- Бенджамин научил меня, когда мне было шестнадцать, у него самого был подобный. У него был домик в горах, я часто приезжала к нему на лето, во время каникул, вот он и научил меня езде.
- Но ты сказала, что сожалеешь, что никогда не ездила на таком. – Попытался я поймать ее на лжи.
- Я сказала, что у меня никогда не было времени на это. Про неумение ездить я не говорила.
Ответить я не успел, Ти высунулся из окна кабины и позвал нас.
- Дамы и господа, пора притворять наш план в жизнь, так как наши друзья уже заметили нас и спешат во все костыли!
Я посмотрел в сторону автомобильного затора и, с сожалением, отметил правдивость его слов: около десятка упырей двигались к нам, остальные крутили головами, очевидно принюхиваясь к воздуху.
- Ладно, уговорила! – сказал я, слезая с мотоцикла и уступая место водителя Лизе. – Если говоришь, что справишься, значит справишься. Только будь осторожнее, не рискуй понапрасну.
Лиза охотно кивнула и мило улыбнулась.
- Буду. Ты тоже поосторожнее, береги себя и, - она едва заметно кивнула в сторону Ти, спешно набивающего сумку запасными магазинами для винтовки, - присмотри за ним, чтобы он не чудил.
Лиза склонилась вперед и поцеловала меня в губы. Не дав ей отстраниться, я обнял ее, мы слились в долгом поцелуе. Поцелуй вышел страстным, у меня в груди все горело. Я изо всех сил старался задавить, растоптать мысль о том, что, возможно, это наш последний поцелуй. Мозг упорно рисовал жуткие картинки перед глазами, где я тащусь по дороге с бездушным белесым взором, движимый одной лишь жаждой плоти. Как бы я ни старался избавиться от навязчивой идеи, у меня ничего не вышло, я неизбежно проводил аналогию с последним прощальным поцелуем. Аж в груди защемило от тоски и боли.
Ти приблизился на почтительное расстояние и учтиво кашлянул.
- Боюсь, нам пора.
Я отстранился от Лизы и натянуто улыбнулся.
- Береги себя, - проглотив ком в горле, сказал я, отступая назад.
- И ты себя береги, - ответила она, - я тебя люблю.
- И я… Люблю, - подавившись, произнес я.
Лиза включила передачу, крутанула гашетку, раскручивая обороты двигателя, и сорвалась с места, направившись навстречу толпе мертвецов, ковылявших по дороге. Мы проводили ее взглядом. Поравнявшись с первым эшелоном нежити, Лиза изящно заложила мотоцикл, уходя от протянутых в ее сторону рук, и помчалась дальше, в сторону затора, зомби, развернувшись, последовали за ней.
- Пошли, спрячемся за холмом и подождем, пока Лиза не уведет их отсюда, - без эмоций произнес Ти, слегка хлопнув меня по плечу.
Я кивнул и, не говоря ни слова, зашагал к фургону.
Прежде чем уйти, я решил проверить как там Николай. Если он очнулся, надо посвятить его в наши планы, чтобы не наделал глупостей. Конечно, в запертом бронированном фургоне зомби не могут угрожать ему, но было бы тупо, если бы он, очнувшись и оказавшись в пустом фургоне, поднял бы шум, привлекая ходячих.
К моему сожалению, Николай все еще пребывал в беспамятстве, нервно вздрагивая во сне. Я присел возле него и потрогал лоб, горячий и влажный от пота. Плохо это или хорошо, я не знал.
- Не знаю, слышишь ли ты меня, но лежи тихо и не шуми. Мы собираемся увести зомби подальше отсюда, чтобы они не мешали нам освободить путь. Не знаю, сколько времени на это уйдет, но надеюсь, ты еще не очухаешься.
Я постоял, соображая, что еще сказать, но, решив, что сказал достаточно, вышел наружу и закрыл дверь на ключ. Ти забрался на крышу фургона и напряженно всматривался вдаль.
Вновь резкая пульсирующая боль в голове, накатившая как волна, заставила меня пошатнуться и упереться в кабину броневика. В ушах звенело, во рту пересохло, живот словно тупым ножом вспороли.
«Да-а, хреново однако»! – подумал я.
- Ты обращаешься? – чуть напряженно, но достаточно буднично, спросил Тэрренс, слезая с крыши, и тут же сам ответил на вопрос. - Я сразу заподозрил, что с тобой что-то неладное творится, удивительно, как Лиза этого не заметила?
- И что теперь, медаль тебе выдать за наблюдательность? – внезапно вспылил я.
Ти хмыкнул и прикусил губу. Немного подумав, он ответил.
- Крис, я глубоко уважаю тебя, как человека, спавшего мне жизнь, и как друга, но если ты начнешь обращаться на моих глазах…
- Пристрелишь меня не задумываясь! – ответил я за него. – Не тяни с этим, приятель. Не хочу открыть глаза в ином состоянии, даже думать об этом не хочу, и не хочу подвергать вас опасности. Если, вдруг, я пропущу этот момент и откинусь, ты должен меня пристрелить, понятно?!
Ти сглотнул и кивнул в ответ.
- Тогда пошли, найдем место с хорошим обзором и будем молиться, чтобы Лиза не попалась им в руки.
Начался дождь. После изнывающей жары, терзавшей Техас последние два месяца, я воспринял его как подарок небес. Крупные холодные капли, падали сверху сливаясь в единый очищающий живительный поток, омывающий наши уставшие измученные тела. Впервые за столько дней, я был рад промокнуть до нитки.
