Почти триста километров мы отмахали, без каких бы то ни было проблем. Похоже, судьба сжалилась над нами и дала нам возможность спокойно отдышаться. На всем пути, вплоть до пригорода Джанкшена, нам не повстречался ни один живой мертвец, словно на небесах решили, что с нас хватит, что мы сполна испили эту чашу и заслужили короткую передышку. Стоило нам пересечь черту города Ювалде, как перед нами раскинулась ровная и безмятежная равнина пустыни с редкими кактусами и возвышающимися вдалеке красными горами. Впервые, после того, как прошла волна адреналина, и мы всласть накричались, поздравляя друг друга, хлопая по плечу и одобрительно кивая, наступила полная тишина, продлившаяся не менее тридцати минут, в течение которых каждый думал о своем.
Изредка поглядывая на лица друзей я читал в них благодарность вперемешку с восторгом, я стал для них настоящим лидером, который на практике доказал свою профпригодность к руководству группой, в условиях близких к фатальным. Лиза смотрела на меня глазами влюбленной по уши женщины, изредка подмигивая и сладостно улыбаясь, всякий раз, когда я бросал на нее взгляд, чем невероятно смущала меня и заставляла краснеть. Николай, наконец перебравшийся из багажника на заднее сиденье, встречаясь со мной взглядом, уважительно кивал головой, отчего я старался реже смотреть в зеркало заднего вида. Ти, единственный из всей группы, ограничился дружеским хлопком по плечу, тут же позабыв про меня и уставившись в окно, думая о чем-то своем.
Их восхищение мной вызывало противоречивые чувства: с одной стороны – это, безусловно, приятно. Нет, ну, правда, сколько раз в жизни я делал что-то, что хотя бы отдаленно могло вызвать восхищение людей? Насколько я помню, это было всего лишь пару раз в жизни, да и то в далеком детстве. Первый раз я выиграл соревнование города по плаванию, это было в десять лет; второй раз я отличился в двенадцать лет, когда вовремя вызвал службу спасения 911, и тем самым спас жизнь парализованному старику, в доме которого начался пожар.
Старик Коллинс жил напротив нас, за ним ухаживала женщина из социальной службы, приходя один раз в день, чтобы проверить, жив ли он. Детей у старика не было, поэтому суд назначил ему опеку в лице толстой тетки из службы социальной поддержки, которая свято верила, что свои единственным визитом в день она и то оказывает ему великое благо, равное бескорыстному подвигу. Коллинс не жаловался, он принимал все, как есть, считая, что никто ему ничем не обязан. В один из дней в доме старика произошло замыкание проводки, первыми вспыхнули шторы на окне, затем огонь перекинулся на мебель. Я первым заметил возгорание и поспешил вызвать службу спасения. Это официальная версия, которую я рассказал сначала пожарным, затем копам, а уж потом и всем остальным.
Все гордились мной, местная малышня почитала за радость просто стоять рядом со мной, после того случая. Однако никто не знал, реального положения дел и того, что я оказался возле дома старика Коллинса совершенно неслучайно, а если быть честным до конца, то совершенно незаконно, так как я собирался украсть у соседа из гаража «драконьи зубы». Ну, не драконьи, конечно, а зубы аллигатора, лежавшие в старой банке из-под кофе, покоившиеся на верхней полке, видавшего виды шкафа. Еще когда старик был способен ходит на своих двоих, он показывал их мне, рассказывая совершенно невероятные истории, про то, как он их добыл в сражении с десятком аллигаторов на реке Амазонки. Мне нравились эти истории, нравился старик, относившийся ко мне, как к своему собственному внуку, но больше всего мне нравилось ожерелье из зубов аллигаторов, от которого я просто не мог отвести взгляд.
