Сквозь толпу застывшей нежити мы продвигались безмолвно, задерживая дыхание от вони, витавшей в жарком, и без того спертом до невозможности, воздухе. Глаза слезились, пот по лицу струился солеными потоками, желудок стонал от спазмов, сжимаясь в тугой узел в подреберье. Я изо всех сил старался сократить частоту вздохов, чтобы хоть на несколько секунд оградиться от сладковато-мускусного привкуса во рту, но чем больше я старался, тем большая порция вони проникала в легкие, вызывая обратный эффект. Чтобы прочувствовать этот эффект, вам надо задержать дыхание в воде, при этом продолжая активно работать руками. Чем на дольше задерживаешь дыхание, тем глубже потом вдох, тем больше порция дряни на рецепторы, визжащие от мерзости.
Я переступил через лежащее на асфальте тело худощавого мужчины, осторожно поставил ногу между ним и маленькой девочкой без правой руки, перенес вес тела на одну ногу и обернулся в пол оборота, помогая Элизабет, придерживая ее за руку.
- Господь всемогущий! - простонала она, на выдохе. - У меня уже голова кружится от этого запаха!
По бледности ее лица и дрожащим пересохшим губам, я понял, что она не преувеличивает. Лиза и впрямь находилась на грани потери сознания.
- Потерпи немного, - прошептал я, - еще немного и мы выйдем, где их будет поменьше, там вонь ослабнет.
Хотелось бы самому поверить в это. Тем не менее, Лиза натужно простонала, чуть скривив нос от отвращения, и кивнула головой.
- Поскорей бы.
Наступив на что-то мягкое и скользкое, я пошатнулся и едва удержался на ногах, чтобы не завалиться набок. Лиза вовремя придержала меня за руку, не дав упасть. Я посмотрел под ноги и стиснул зубы от отвращения, едва сдержавшись, чтобы не блевануть. Оказывается мягкое и сколькое, было ничем иным, как размозженным черепом зомби-подростка, судя по остаткам лохмотьев, едва прикрывавшим сильно истерзанное тело, это был мальчик лет тринадцати. Одна из наших пуль снесла ему пол головы, оставшуюся часть растоптал я, глубоко увязнув в вязкое содержимое его черепушки.
- О, боже! - настал мой черед помянуть имя господа, даваясь от рвотных спазмов.
Из желудка начал подниматься комок, раздражая пищевод. Чтобы не начать рыкать над куском гниющей плоти, я поднял лицо вверх и закрыл глаза, пережидая пока спазмы не прекратятся.
- Мне нужно несколько секунд, - только и смог прошептать я, хватая вонючий воздух ртом.
Все остановились и замерли в ожидании.
- Ну, давай же, чувак, соберись уже, наконец! - умоляюще простонал Тэрренс. - Совсем немного осталось!
В очередной раз, совладав с собой, я кивнул, сжав остатки самообладания в кулак. Ти шел последним, замыкая нашу процессию. Он намотал вокруг лица полоску плотной ткани, которую оторвал от моей камуфляжной куртки, в надежде, что она убережет его от всепроникающего запаха смерти. Однако, судя по тому, как он кривил физиономию отвращения, этот нехитрый способ защиты не сильно помогал.
Посмотрев за его спину, я прикинул, как далеко нам удалось отойти от фургона. Оказалось не так уж и много, не больше десяти метров. Черт! А по ощущениям мы протопали пару сотен метров.
- Пошли, - сплюнув солоноватую слюну, прошептал я, выдернув ногу из склизкого капкана и делая первый шаг. Остальные последовали следом.
Вот что удивительно. Стоило нам спуститься с фургона и войти в толпу зомби, как мы тут же перешли на шепот. Движения стали острожными, шаги вымеренными. Каждый понимал, что разговор в полный голос не способен их пробудить, да и прикосновения с толчками, им безразличны. Но, при этом, рефлекторно, на подсознательном уровне, старались вести себя как можно тише. Береженного - бог бережет!
Через пару метров, мы уперлись в кучку, словно специально аккуратно сложенных трупов. По большей части расстрелянные нами зомби валялись на асфальте беспорядочно, кто как упал, здесь же словно нарочно в кучу падали.
- Ти, давай сюда, помощь твоя нужна, - сказал я, перекидывая винтовку за спину, чтобы освободить обе руки. - Лиза, подожди нас здесь.
Она вяло кивнула и отошла в сторонку, пропуская Тэрренса. Когда он понял суть помощи, которая мне нужна, полился непрекращающийся поток брани на испанском языке.
- Прекрати вести себя как ребенок, - отдернул я его, заставив замолчать. - Можно подумать я от этого в восторге! Не разгребем эту кучу, придется лезть прямо по ним. Ты этого хочешь?
- Уж точно не хочу! - встрепенулся он.
- То-то, давай помогай.
Справа, от проделанного нами прохода, начиналась стена дома, выкрашенная когда-то в сочный салатовый цвет, слева стояла толпа, посредине куча гниющего мяса с костями. Что нам еще оставалось делать? Выбор небогат, пришлось взяться за конечности и монотонно растащить трупы в стороны, складывая их штабелями вдоль стены. Когда мы перетаскивали очередной труп, Ти неудачно ухватился за его ногу, в результате сильного сдавливания кожи, она слезла вместе с приличным куском мяса, который прилип к руке. Это оказалось выше его сил. Тэрренс не выдержал и, сорвав импровизированный платок с лица, согнулся пополам, извергая скудный завтрак.
Ценой немыслимых усилий над собой, я удержался, чтобы не последовать его примеру. Желая хоть как-то отвлечься, пока Ти оглашал окрестности утробным рыком, я стал рассматривать дом, вдоль которого мы двигались.
Это был типичный техасский домик «средней руки», то есть для семьи с весьма средним по стране доходом, которая всю жизнь выплачивает ипотеку и, как миллионы ей подобных, откладывает деньги на разные покупки, дороже стоимости микроволновки. Дом был одноэтажным с высоким углом крыши, для того, чтобы оборудовать чердачное пространство в еще одну комнату. Как правило, в такой комнате находит свое пристанище старший из отпрысков. На фасаде два окна, и третье окно ванной комнаты, выполненное из непрозрачного матового стекла. Присмотревшись, я заметил в штукатурке вереницу пулевых отверстий, которые заканчивались мерзкого вида бурыми пятнами крови, давно высохшие на солнце. В самом низу, в аккурат около ливневого стока, виднелись окровавленные отпечатки пятерни. Не трудно догадаться, что здесь произошло полгода назад.
